Как останется солнце во все окно.
И небо – все та же бескрайняя синь, которую так и не потрогать, разве что разрезать, рассечь самурайским мечом надвое, на половину. Пронести на руках, не останавливаясь, до самого края.
То ли земли, то ли улицы.
И налить в бак вместо бензина саке.
И я буду тонуть в ладонях, в словах, песнях – одной и той же, и ты чуть – чуть насмешливо глянешь, закусив губы, простонешь – это ведь как соврать – правды не будет.
Ложь вкуснее.
Впереди поля, утыканные телеграфными столбами, и потрескавшийся асфальт с еле заметной разделительной полосой.
Ноги вязнут в мокром грунте. Пропеллеры висят, как перебитые крылья.
– Ты давно с нами? – один из прилетевших кладет мне руку на плечо.
– Год или больше – отворачиваюсь.
У него ковбойская шляпа и позолоченная маска с птичьим клювом.
– Послужной список большой? – его рука на плече тяжелеет.
– Короткий!
Белеет коробок придорожной закусочной.
Малыш – голый, с обломками крыльев за плечами, с ног до головы покрытый рубцами и язвами – равняется с нами.
На шее у него ошейник. Белые перья свисают на глаза. Из остатков крыльев торчат полые кости.
– У тебя еще все впереди – его глаза смеются. – Совсем все!
Утро опускается за горизонт, и солнце оказывается прямо на ладонях. Огромный шар из дутого желтого стекла.
Сажусь на корточки, и солнце катится по пожелтевшей траве куда-то в овраг.
* * *
Вздрагиваю от скрипа двери.
Взлетаю вверх и тут же падаю вниз, смотрю тысячами щелей и тысячами внезапно распахнувшихся глаз. Глаза открываются даже на ладонях, и я удивленно всматриваюсь в них, поднеся руки прямо к лицу.
– Баки пусты – слышу голос офицера. – Придется идти пешком!
Сажусь на мокрые ступеньки прямо под дверью. Вытягиваю ноги.
Ветер звенит стеклом вчерашнего солнца. В трещинах между стенами сквозняк.
Ёжусь.
– Ты ищешь кого-то здесь?
Человек в ковбойской шляпе выныривает откуда-то из темноты.
Пожимаю плечами.
Он пристраивается рядом со мной, расстегивает рваную куртку. На груди у него огромная фляга в форме сердца. Он снимает ее, отвинчивает крышку и жадно пьет, кашляя и утираясь грязным рукавом.
– Война не скоро закончится, ты еще успеешь найти, – прислоняется плечом.
Поля шляпы закрывают прорези глаз в маске.
– У тебя есть имя? – спрашивает вдруг. – Или ты тоже безымянная, как все вокруг?
Позолоченная маска с птичьим клювом съехала на бок, обнажив худые серые щеки.
– Анна – проговариваю. – А у тебя?
– У меня проще. Я солдат. Повезет – убьют тут. Не повезет – доберусь до Вазастана.
Он смеется, толкает меня плечом.
– Не дрейфь! Мы доберемся! Учебка – это не самое плохое место.