Единственное что омрачало Шурину жизнь – это ворчание жены. То он не закрыл дверцу холодильника, то кран в ванной оставил течь до утра, то зарплату потерял, а то никак не починит замок входной двери. Поначалу Галка относилась к таким промашкам весело и легко, но с годами то ли устала, то ли надоело. Даже обычные фразы стали звучать у нее, как обвинения.
Шура от упреков замыкался, отдалялся, прятался в книгу или работу. Ссориться он не умел, хотя иногда думал, может, жене не хватает именно бурных полноценных ссор с катарсисом и примирением.
Галя искренне считала его хорошим мужем и сама терпеть не могла свое ворчание, но справиться с ними не получалось никак. Она пробовала молчать, но тогда ее охватывало такое раздражение, что цветы могли бы увянуть, если бы она держала в доме цветы. Галя была уверена, нет зрелища скучнее и банальнее, чем сердитая жена при подавленно молчащем муже. Она с ужасом понимала, что становится похожей на маму, была недовольна собой, а женщине, недовольной собой, очень трудно быть славной и милой.
* * *
Годам к сорока у Шуры что-то случилось со зрением: ему стали видеться туманные пятна вокруг людей, будто кто-то надышал на стекло. Обычно в толпе несколько человек несли с собой такое пятно – чаще едва заметное, иногда погуще, изредка совсем плотное. Галка погнала мужу к окулисту, глаза оказались в норме.
– Возможная причина пятен, – сказал врач, – изменения в стекловидном теле. Загляните через месяц-другой, проверим сетчатку, а пока ничего страшного не вижу. А то, что пятна следуют за людьми – это, конечно, самовнушение.
На зимние праздники Шура и Галка поехали в Карпаты кататься на лыжах в компании старых друзей. В первый же вечер у Шуры снова забарахлило зрение, да так, что он испугался, оставил своих в баре и ушел лечь. Ночью не спал, ворочался, вскакивал:
– Почему именно Виктор? Почему я всех видел нормально, а Виктора в жутком темном облаке?
После мучительной ночи на трассу не пошел, проспал до полудня. Спал бы и дольше, но разбудил шум спасательного вертолета. Виктора спасатели живым до больницы не довезли.
Галка твердила что-то о совпадениях, о вероятностях, о том, что нельзя после хмельной ночи идти на самый сложный спуск, но Шура ее не слышал. Он понял все и сразу.
* * *
Подтверждение пришло с эпидемией гриппа. Шура заранее мог сказать, кто из коллег не выйдет на работу, и знал, как тяжело будет человек болеть. Туманные пятна бывали более или менее заметными, но все же никогда такими плотными, как то, вокруг Виктора. Шура завел тетрадь, разработал шкалу, отмечал градации плотности пятен в цифрах, сличал предсказания и наблюдения – прогноз работал как часы. По ночам он мечтал, как бы применить свой неожиданный дар, ему виделось спасение толп благодарных людей. А пока молчал – что толку предупреждать человека во время эпидемии?