Открытие было таким оглушительным, что Шура ничего не сказал Галке. Он молчал весь вечер, лег рано и сразу уснул. Проснулся, как от толчка, в четвертом часу ночи. Натянул спортивные штаны, вышел из дому и побрел неизвестно куда, ежась от предрассветного холода. Появились первые прохожие. Шура шел, как охотник, вглядываясь в каждого. Нет, нет, и этот нет… Вот! Вот идет человек, несет на себе бледное, но явное пятно. Шура поднял руку и принялся тереть большим пальцем воображаемое стекло. Человек взглянул на лохматого юродивого, который то ли крестил его, то ли делал непонятные знаки. Человек сунул руки в карманы и пошел дальше – очищенный, ясный, без пятна беды. Прохожие стали попадаться чаще, за пятнами не нужно было теперь охотиться, они шли к Шуре сами. Много, слишком много, больше, чем он успевал стирать. Он присел на бордюр у станции метро и стирал, стирал, сколько хватило сил. Наконец то ли уснул, то ли потерял сознание, завалившись на тротуар. Тут его и нашла Галя.
Очнувшись, Шура увидел незнакомые стены и широкое окно. Сорвав капельницу и датчики монитора, путаясь в простыне, он добрел до окна и встал там, стирая пятна с прохожих. Стоял, пока не упал. Его уложили на кровать, он снова встал.
– Я ластик, – твердил он медсестрам, – вы хорошие, вы добрые, но, понимаете ли, я не человек, я ластик. Мне нельзя мешать!
Его привязали к кровати.
* * *
Пришла Галка, накричала на врачей и забрала мужа домой.
Галка спросила, не хочет ли Шура еще раз проверить свое открытие на крысах, но он отверг эту идею с ужасом:
– Очнись, Галчонок, какие крысы, какие эксперименты, там по улицам люди ходят, я не буду тратить силы на крыс! Мне не нужно ни в чем убеждаться, я точно знаю, кто я и что мне делать. Я буду стирать и стирать, пока не сотрусь сам. А если ты будешь мне мешать, я сбегу из дому. Или умру.
Галя надеялась, Шура со временем успокоится, но и через месяц он ничего не хотел знать, кроме своей миссии. Он похудел, ослаб, постарел на несколько лет. Практичная Галя нашла для мужа хорошее место: сквер возле офисов неподалеку от дома, с беседкой на случай дождя. Днем мимо ходили люди, к шести часам место пустело и Шуру можно было легко уговорить пойти домой. Утром Галка отводила мужа в беседку, после работы забирала. Клала ему в карманы бутерброд и бутылку сока, но обычно еда оставалась нетронутой. По дороге из школы отца навещал Павлик, потом звонил матери на работу: «Все в порядке, сидит, спит» или «Все в порядке, сидит, пальцем в воздухе водит».
К врачу Шура не шел, как ни тащила его Галка. Обычно мягкий и покладистый, в этом он был непреклонен: боялся лишиться своего невероятного, фантастического, божественного умения спасать людей.