Цаккер не согласился, и мы с ним расстались.
Я ехал на подводе. Быстрой рысцой бежала лошаденка, подгоняемая кнутом возчика.
На рассвете я прибыл в Мелитополь.
Что мне бросилось впервые в глаза, это большие толпы обывателей на перекрестках улиц.
Я слез с повозки, расплатился с крестьянином и направился по улице.
Выяснилось, что город эвакуирован, в виду приближения немцев, и ночью был бой в районе Акимовки.
Я никак не мог понять, кто мог драться на станции Акимовке, тогда как станция находилась южнее Мелитополя.
У меня сложилось твердое убеждение, что наши отряды не поладили между собой, в результате чего произошло столкновение. В тот период времени этого можно было ожидать.
С такими мыслями я направился на вокзал, где по улице я был неожиданно захвачен дроздовцами. Помню, меня обступил конный отряд и пехота. Штабс-капитан грозно спросил:
— Кто вы такой?
Колебаться было некогда:
— Штабс-капитан, представленный в капитаны по румынскому фронту.
— Кто командир полка? Какой полк?
Вопросы частили, как из пулемета. Не отставал и я:
— 134 Феодосийский полк. Командир полка Шевердин. Полк стоял по реке Серет.
— Правильно!
Штабс-капитан поверил, рассыпался в любезностях и немедленно зачислил меня в 3-ю роту. Позже я узнал, что фамилия штабс-капитана Туркул.
В городе Бердянске мне, вновь испеченному «дроздовцу», привелось встретиться с т. Цаккером.
Трудно объяснить удивление т. Цаккера, еще так недавно знавшего меня как товарища по формированию Красной армии, а теперь увидевшего во мне врага — белогвардейца в форме офицера-дроздовца.
Выслушав историю и цель моего превращения в «дроздовца», т. Цаккер заразился той же идеей и высказал мне свое намерение вступить в отряд Дроздовского выдав себя за поручика.
Зная характер т. Цаккера, а в особенности его незнакомство со специфическими особенностями офицерской среды, я отсоветовал ему вступать на этот рискованный путь, грозивший неминуемым провалом. Цаккер согласился, на прощение я ему сказал:
— «Мое пребывание у храни в тайне. Обо мне услышишь. Мы еще увидимся...
Так мы с ним вторично распрощались.
Дроздовский отряд, выйдя из Румынии, именовался авангардом офицерского корпуса генерала Шербачева». Я не знал, что собою представляет этот отряд, пока мы не дошли до станицы Мечетинской. Здесь дроздовцев встретил генерал Алексеев, стоявший вместе с Деникиным во главе жалких остатков «Ледяного похода» корниловцев.
— Я думал, что мы одни отрезаны от всего мира,— сказал ген. Алексеев в приветственном слове. — Но нет! Где-то далеко, в глухой Румынии, сохранилась от большой армии горсть храбрых русских людей. В них бьется такое же горячее сердце за великую единую Русь.