И Прентисс был уже на крыльце, когда услышал, как дискант Яна-младшего сорвался на резкий крик, а следом завопила и Бланш — раз за разом, срывающимся сопрано. Мощные, хоть и невидимые, вожжи, тянувшие Прентисса из дома, вдруг порвались и исчезли. Он бросился назад вновь обретая контроль над собой, и взлетел вверх по лестнице.
На столе лежал сплющенный черный панцирь, из-под него капало что-то бесцветное.
— Я его стукнул, — истерически всхлипывал Ян-младший. — Стукнул своими книжками. Оно обижало маму…
Понадобился час, чтобы Прентисс понял, что нормальный мир потихоньку возвращается на место и что трещины, пробитые в реальности гостем из Авалона, мало-помалу затягиваются. Сам эльф уже превратился в горстку пепла в печи для мусора на заднем дворе, и о нем напоминало теперь лишь влажное пятно под столом.
Бланш была еще болезненно бледна. Говорили они шепотом.
— Как там Ян-младший? — спросил Прентисс.
— Смотрит телевизор.
— С ним все в порядке?
— О, с ним-то все в порядке, зато меня теперь долго будут мучить кошмары…
— Понимаю. Меня тоже, пока мы не сумеем выбросить это из головы. Не думаю, чтобы здесь еще раз появился кто-нибудь… что-нибудь подобное.
— Не могу передать тебе, — сказала Бланш, — какой я пережила ужас. Я ведь каждое его слово слышала, даже пока еще была внизу в гостиной.
— Телепатия, видишь ли…
— Просто двинуться не могла, и все. Потом, когда ты вышел, я набралась сил чуть-чуть пошевелиться. А потом Ян-младший Шарахнул его, и я тотчас же освободилась. Не понимаю, как и почему.
Прентисс ощутил своеобразное мрачное удовлетворение.
— А я, пожалуй, догадываюсь, в чем дело. Я был под его контролем, поскольку допускал, что он существует на самом деле. Тебя он держал в повиновении через меня. Когда я вышел, расстояние между нами начало возрастать, использовать мой мозг как усилитель стало труднее, и ты смогла шевельнуться. А когда я добрался до улицы, он решил, что пришла пора переключиться с моего мозга на мозг Яна-младшего. Это и была его ошибка.
— Почему ошибка? — не поняла Бланш.
— Он считал само собой разумеющимся, что дети, все без исключения, верят в эльфов и волшебников. Он заблуждался. Нынешние американские дети ни в каких эльфов не верят. Они просто никогда о них не слышали. Они верят в героев Диснея, в неустрашимых сыщиков и неуловимых преступников, в Супермена и во множество других вещей, но уж никак не в эльфов. Он даже не подозревал о переменах, какие привнесли в наше сознание комиксы и телевидение, и, когда предпринял попытку завладеть мозгом Яна-младшего, она провалилась. И прежде чем он сумел восстановить свой психический баланс, Ян-младший в панике набросился на него, поскольку решил, что он делает тебе больно, — и все было кончено. Я же так всегда и говорил, Бланш! Древние фольклорные мотивы в наши дни живут исключительно в журналах, печатающих небывальщину, и издаются такие журналы только для взрослых. Наконец-то ты разобралась, что я имел в виду?