— Тут вещи посерьезнее, чем адвокатская тайна, — продолжил Эллиот. — Учтите, Микки. Все, что я здесь сказал, не должно пойти дальше — ни в суд, ни куда-либо еще. Одно неосторожное слово вас убьет. Как Джерри Винсента. Помните об этом.
Эллиот спокойно допил бокал вина. Да, угроза очевидная и недвусмысленная. При всем желании я ее не забуду.
Эллиот подозвал официанта и попросил счет.
То, что за ужином мой клиент выпил вина, пришлось весьма кстати. Без помощи алкоголя я не смог бы развязать ему язык. Однако мне не хотелось, чтобы во время судебного процесса он попал в автокатастрофу. Я сказал, что ему нельзя садиться за руль. Эллиот возразил, что не оставит свой «майбах» за четыреста тысяч долларов в каком-то сомнительном гараже. Тогда я попросил Патрика подбросить нас до машины и повез Эллиота домой, а Патрик двинулся следом.
— Ваш автомобиль стоит четыреста штук? — поинтересовался я. — Мне страшно сидеть за рулем.
— Немного меньше.
— У вас нет другой машины? Когда я просил вас не приезжать на лимузине, то не ожидал, что вы прикатите на такой штуковине. Подумайте, какое впечатление это производит, Уолтер. Скверное. Помните, что вы сказали мне в первый день нашей встречи? Что надо выиграть процесс не только внутри, но и вне стен суда? Вряд ли такой автомобиль вам поможет.
— У меня есть второй — «каррера».
— Отлично. Сколько она стоит?
— Дороже, чем эта.
— Боже мой. Хотите, одолжу вам один из моих «линкольнов»? У меня есть экземпляр с номерным знаком «невиновен». Поезжайте на нем.
— Ладно, ладно. Я найду какой-нибудь скромный «мерседес». Сойдет?
— Да. Уолтер, несмотря на все, что вы сегодня мне рассказали, я буду работать, и работать в полную силу. Думаю, у нас неплохие шансы.
— Вы верите, что я невиновен?
— Верю, что вы не стреляли в свою жену и Рилца. Не факт, что это делает вас невиновным, но вы не делали того, в чем вас обвиняют. Для меня этого достаточно.
Он кивнул.
— Я не стану просить о большем. Спасибо, Микки.
На этом наш разговор завершился. Оставшуюся часть пути я думал о том, как бы не разбить автомобиль, стоивший дороже иного дома.
Эллиот жил в Беверли-Хиллс, на огороженной территории, расположенной к югу от бульвара Сансет. Нажав кнопку на потолке салона машины, он открыл железные ворота, и мы скользнули внутрь вместе с последовавшим за нами Патриком. Когда мы вышли из автомобиля, я отдал Эллиоту ключи. Он спросил, не хочу ли я зайти к нему и выпить, но я напомнил, что не пью спиртного. Киномагнат протянул мне руку; я пожал ее с неловким чувством, словно этим жестом закрепил какой-то договор, связанный с его рассказом. Пожелал ему спокойной ночи и вернулся в свой «линкольн».