Я достал список. С усталым видом положил его перед судьей и провел пальцем по фамилиям, пока не дошел до Тодда Сталлуорта. Его имя значилось сразу за пятью полицейскими, выезжавшими к дому Эллиотов.
— Ваша честь, если я спрятал Сталлуорта, то сделал это очень неумело. Вот он, среди других офицеров полиции. Причины его вызова аналогичные. Он должен рассказать о том, что делал второго мая. Я не мог написать подробнее, потому что раньше никогда с ним не беседовал. Все, что он сейчас скажет, я услышу впервые.
Голанц покачал головой, пытаясь сохранить самообладание.
— Ваша честь, с самого начала разбирательства защита прибегает к уловкам и обману и…
— Мистер Голанц, — перебил его судья, — не говорите то, чего не в силах доказать и что может навлечь на вас беду. Этот свидетель, как и предыдущий, уже две недели находится в списке, представленном мистером Холлером. И у вас было достаточно времени, чтобы выяснить, о чем пойдет речь. Если вы ничего не сделали, пеняйте на себя. Но это нельзя назвать ни уловкой, ни обманом. Следите за тем, что говорите.
Голанц замолчал, опустив голову.
— Ваша честь, обвинение просит о небольшом перерыве, — тихо произнес он.
— На сколько?
— До часу дня.
— Два часа вряд ли можно назвать небольшим перерывом, мистер Голанц.
— Ваша честь, — вмешался я, — я протестую против любого перерыва. Обвинение хочет повлиять на показания свидетеля.
— Я возражаю! — воскликнул Голанц.
— Никаких перерывов, задержек и ссор! — отрезал Стэнтон. — Мы и так потеряли почти все утро. Протест отклонен.
Мы вернулись на свои места, и я продемонстрировал тридцатисекундный фрагмент записи, где человека в наручниках сажали на заднее сиденье «четыре-альфа» в парке Малибу-Грик. Потом остановил видео на том кадре, где машина проезжала мимо камеры, и продолжил допрос:
— Офицер Сталлуорт, вы сидели за рулем патрульного автомобиля?
— Да.
— Что это за человек на заднем сиденье?
— Эли Уимс.
— Перед тем как посадить его в машину, вы надели на него наручники. Он был арестован?
— Да.
— За что?
— Во-первых, за то, что пытался убить меня. Во-вторых, за то, что открыл стрельбу.
— Сколько раз он стрелял?
— Точно не помню.
— Девяносто четыре?
— Может быть. Много. Там все было усеяно пулями.
Сталлуорт выглядел усталым и подавленным, но отвечал твердо. Он понятия не имел, как это может повлиять на дело Эллиота, и не пытался прикрыть обвинение осторожными и уклончивыми ответами. Видимо, злился на Голанца за то, что тот не избавил его от дачи показаний.
— Значит, после ареста вы доставили его в участок Малибу?
— Нет, я отвез его сюда, в тюрьму штата, чтобы его поместили в тюремную психлечебницу.