а здесь — есть. Я боюсь опоздать.
Ветвер швыряет мне листья в лицо,
листья летят на мое крыльцо.
Разве здесь — пустота?
Ночь
В небесах колесница и семь звезд.
И на небе,
как и на земле пока еще,
никто никогда не слушал всерьез
ни злодея,
ни праведника,
ни раскаявшегося.
* * *
Десять раз,
может быть, двадцать раз
мне сопутствовала удача.
Только кто сказал,
что и в этот раз
мне сопутствовать будет удача?
И вот стало ясно мне,
что я не нужна никому,
ни тропинки во всей стране
не ведет к крыльцу моему,
и я осознала вполне:
я не нужна никому –
и тогда упало, застлало свет
одиночество и печаль.
Если б плакать могла я – что же,
в одиночестве плачут тоже,
только как мне смеяться, если в ответ
даже эхо будет молчать?
На том месте, где дерево это растет,
мы вместе мечтали тогда.
На том месте, где дерево это растет,
В те дни бродили стада.
Здесь черные козы бродили в тот вечер,
а нынче здесь дерево – вместо стада,
и в окошке рядом
зажигают субботние свечи.
Перевод с иврита: Мири Яникова
Переводы Стаса Могилевского
А Бога я увидела в кафе...
А Бога я увидела в кафе.
Убогий, виноватый, осторожный
Явился он средь дыма сигарет
И мне шепнул он: «Жизнь еще возможна!»
Он на любовь мою был не похож —
Несчастлив — возле нас, он на свету
Как призрачная тень от света звезд
Собою не заполнил пустоту.
В лучах заката, бледный, будто каясь
Пред ликом смерти за свои грехи,
Спустился вниз, чтоб людям в ноги пасть
И попросить прощения у них.
В час когда гаснут искры заката...
В час когда гаснут искры заката на глади стекла,
И сгущаются тени в груди задремавших часов,
Вижу, будто с улыбкой сестра мимо двери прошла,
И склонилась над книгою мать у себя за стеной.
Я поэмы пишу — и посланья любви
И отраву минувшего слабо рука ворошит.
Я листаю страницы, где нету ответа, увы,
На вопросы, которые мы не смогли разрешить.
Пеплом времени гаснут мгновенья и падают вниз.
Я мечтаю о том, кто назавтра забудет меня,
Словно сто листопадов, кружат мемуаров листы
И порхают над бледным челом уходящего дня…
Это было так далеко —
Может Дели, а может Пекин
(А быть может, то был Берлин -
В кафе, в тусклом свете лучин).
Девушки, как фарфор, бледны
Кружились в танце весны
(А быть может, то был фокстрот
В кафе, сквозь сигарный дым).
И двое в масках молчали,
Скрививши в усмешке рот
И глядя печально вдаль
Взирали на танец тот.
И тогда с цветущих дерев
Иль из вазы между столов
Упала к ногам их ветвь
Вся в снегу вишневых цветов.
Он поднял дар Богов и вплел
В свои волосы светлую ветвь,
И цветы стали солнцем цветов,
И пространство заполнил их свет…
Это было так далеко -