— Хотите, я принесу вам книгу? — спросила я, побоявшись, что он опять заскучает. — Давайте поставлю лампу на столик около вашего кресла?
Он ответил:
— Нет, не надо, спасибо. Я только полюбуюсь пламенем несколько минут. А потом захочу спать. У меня всегда так, когда смотрю на огонь.
Всё равно я немного забеспокоилась. Он же умрёт со скуки. Когда я одна... когда я была одна, я всегда так уставала под конец дня, что если только не требовалось постирать, или пошить, или ещё что-нибудь сделать по хозяйству, то я обычно засыпала сразу же после ужина. Как было бы хорошо, если бы работало радио или проигрыватель! Он у нас был отличный, и пластинок хватало, но без электричества... Поэтому я и сделала кое-что такое, на что при других обстоятельствах никогда бы не решилась. Я сказала:
— Хотите, я поиграю на пианино? — И быстро добавила: — Но я играю не очень хорошо.
К моему удивлению, он, похоже, страшно обрадовался, можно сказать, пришёл в восторг.
— Правда?! — воскликнул он. — Да я не слышал музыки уже целый год!
Мне стало его жалко, не только потому, что играла я не очень хорошо — у меня и нот-то было совсем мало. Была музыкальная хрестоматия для второго класса Джона Томпсона, его же «Лёгкие пьесы» и одна концертная пьеса — «Элизе», я её когда-то учила. Хрестоматия — ну, это совсем простые вещички, для начинающих.
Я поставила лампу около пианино и начала играть «Лёгкие пьесы». В основном это всё детские пьески, но под конец сборника идут и посложнее, и покрасивее. Вот их я и играла, иногда бросая взгляд за спину, на своего слушателя. Кажется, ему по-настоящему нравилось, как я играю — может быть, потому, что я действительно играла лучше обычного и практически без ошибок. То есть, он не хлопал и ничего не говорил, нет, ничего такого, но он сидел в кресле, чуть наклонившись вперёд, и слушал, почти не шевелясь. Покончив с «Лёгкими пьесами», я сыграла «Элизе», а потом ещё несколько вещей из хрестоматии. Вот, собственно, и всё, что я умела, если не считать хоралов.
Хоралы, кстати, я играю лучше всего остального, потому что мне часто приходилось аккомпанировать хору в воскресной школе. Я открыла ноты и исполнила два моих любимых: «Как Ты велик» и «В саду Эдемском». Мелодии у них красивые, но аранжировка не подходит для фортепиано — это произведения для хора. «В саду Эдемском» я играла очень тихо и мягко; и, оглянувшись в очередной раз, обнаружила, что мой слушатель задремал, всё так же чуть склонившись вперёд. Я побоялась, что он, чего доброго, упадёт, и прекратила играть. Он тут же проснулся.