– Но как же тебя зовут-то тогда? – задал мучавший его вопрос Томас.
Я фыркнула. Возмущения по поводу моего святотатства вроде бы нет. Уже легче. И даже надежда есть.
– Нет, зовут-то меня как раз Ириной. Но… Что в имени? То, что зовем мы розой, – и под другим названьем сохраняло б свой сладкий запах! – насмешливо произнесла я. – Вот только в моем случае запах далеко не благоуханный. Как не назови. От святой только имя… Но разве кто стал меня слушать? Отцу Иоанну, видимо, приспичило с инквизиторами разобраться, вот и втянул меня в эту авантюру, вроде как воля Творца и все такое…
Монах и ученик сперва пораженно слушали мое словословие, а потом с пониманием переглянулись. Значит, как-то так они и подозревали.
– Да уж, деточка, в нехорошую историю ты попала-то.
– Не то слово, – кивнула я. – Мне бы убраться куда. Ну какой из меня Меч Творца? Я и с обычным-то мечом управиться не могу! И не собираюсь я участвовать в карательных операциях! Я вообще против насилия! И крови не люблю! И я обычная девушка и ничего не могу! Совершенно! Я даже готовить здесь не могу!
От более-менее спокойного состояния я перешла к самой откровенной истерике. Наболело, а тут как раз возможность поведать о своих горестях. Я попала не в то время, не в то место и не под тем именем. То есть попала в полнейшую … . И исхода из этого неприятного места не виделось.
– Тише, Ири. Не по своей вине ты назвалась святой, а по прихоти отца-настоятеля, с него и спрос, а на тебе греха нет, – поспешил успокоить меня брат Марк. – Вот только говорить о том, что ты не Грядущая, пока не следует. Народец-то разошелся, уже не уймешь, так и пришибить тебя могут. А ты пока все делаешь правильно, и люд за тобой пойдет. Отец Иоанн-то идти поперек не посмеет, если его вранье вскроется, то он первый и поплатится.
– Но… Я не хочу никого никуда вести! Не хочу я бороться за чистоту веры, веру-то эту придется кровью отмывать!
Томас смотрел на меня с непониманием.
– Но пророчество же есть, Ири. Так нельзя. Святая не может ничего не делать.
Монах подтвердил.
– Что-то ты должна все же делать. А то тебя в миг единый раскусят, а там уж…
– Вот видишь, а ты ныл! Вышло все! Никуда она уже не денется.
– Она-то не денется, но нам это ой как аукнется.
– Паникер.
– Идиот.
Весь вечер мы втроем перечитывали пророчество о моей злополучной тезке и искали способ выкрутиться. Заодно я рассказала единственным имеющимся в этом мире друзьям (слава богу, что хоть эти есть) о своей нелегкой судьбе и том, каким образом попала на территорию обители. Томас так проникся горестным моим повествованием, что даже выдвинул версию, что я все же святая, вот только еще об этом не знаю. В ответ я перечислила все свои прегрешения, которые мне удалось припомнить, и список этот явно выбил из головы бывшего моего соученика все крамольные мысли. Добродетелей во мне действительно было мало, как ни верти, а на праведницу я все одно не тянула.