Здесь считаем уместным воспроизвести одну историю, характеризующий боевой дух немецких солдат. История приведена А. Корсунским в его книге «Несмотря ни на что». Эту историю якобы, в свою очередь, рассказал ему писатель Даниил Гранин о первом немце – пленном, которого ему довелось видеть: «Пленный был шофер, то есть рабочий класс, пролетарий. Я немедленно сказал ему хорошо выученную по – немецки фразу: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Со всех сторон мне подсказывали про социализм, классовую солидарность, ребята по слогам втолковывали немцу – Маркс, Энгельс, Тельман, Клара Цеткин, Либкнехт, даже Бетховена называли. От их имен мы смягчались и были готовы к прощению, к братанию. Согласно учебникам обществоведения, и нынешний немец, наверное, должен был покраснеть, опустить свои светлые ресницы и сказать с чувством примерно следующее: «Буржуазия, то есть гитлеровская клика, натравила меня на моих братьев по классу. Надо повернуть штык, то есть автомат, против собственных эксплуататоров, – что-то в этом роде».
Нас этому учили. Мы верили, что пролетариат Германии не станет воевать со Страной Советов. Мы честно пытались пробудить классовое сознание этого первого нашего немца.
Но он не опускал своих светлых ресниц и не краснел, он недоуменно похлопал своими светлыми ресницами и, наконец, поняв, о чем идет речь, рассмеялся и сказал:
– Вы будете уничтожены.
– То есть, как это?
– Все! Все, кто не подчинится.
На него закричали. Кто-то сунул ему под нос кукиш. Но он и глазом не повел.
– Таков приказ фюрера, – сказал он.
Он нисколько не испугался, он смотрел на нас без интереса, как на покойников. Потом он замолчал, вынул сигареты, закурил и, когда я стал задавать ему еще какие-то вопросы, молча, выпустил дым в лицо».
Вот нам всем пример морального облика необразованного немца – пролетария.
С этой же целью приведем еще небольшую выдержку из воспоминаний немецкого пехотинца Бенно Цизера, изложенных им в своей книге «Дорога на Сталинград». Этот немецкий солдат, оказавшись в Сталинграде и будучи раненным в руку, описывает то, что он увидел в перевязочном пункте:
«Шатаясь, как пьяный, я доковылял назад до наших позиций, после того как получил удар, и пули роем проносились возле моих ушей, а теплая кровь хлестала из рукава. Смутно помню, как грубые, привыкшие к крестьянскому труду руки перевязали рану и делали мне уколы. Потом я видел главный перевязочный пункт. Его освещал тусклый свет мигавших ламп, и в нем стоял бьющий в нос неприятный запах эфира, пота и гниения. Гудел электрогенератор, создавался фон, безразличный к крикам боли, проклятиям, стонам и пронзительным воплям людей с оторванными руками и ногами, с раздробленной челюстью или грудью, с вываливающимися кишками, с обожженными лицами. Среди всего этого кошмара стоял бледный хирург в забрызганном кровью прорезиненном халате и орудовал блестящими инструментами так быстро, как только можно, и через каждую минуту или две натужно кричал санитарам: