Однако рыцарь вдруг забеспокоился, стал озираться, пока его взгляд не упал на лежавшую неподалеку чересседельную суму и шлем. Он протянул к ним руку, и Артур подал ему шлем и суму. Не обратив на шлем никакого внимания, рыцарь попытался ослабить завязки сумы. Но тут его стал душить кашель, он задыхался, стонал, сплевывал кровь, но каждый раз отводил руку брата Метью, когда тот хотел напоить его. Сплюнув сгусток крови, рыцарь тяжело произнес:
— Оставьте, брат. Я госпитальер и разбираюсь во врачевании. Поэтому знаю, что меня уже не спасти. Похоже, задет какой-то жизненно важный орган, и…
Последовал новый приступ кашля, столь сильный, что крестоносец едва не подавился хлынувшей изо рта кровью. Но все же он вновь попытался привстать, продолжил возиться с сумой, пока не упал. Артур и Метью переглянулись, и монах выразительно повел бровями в сторону сумы. Но тут рыцарь заговорил уже более спокойно:
— Я узнал вас. Вы посланы к Корнуоллу от графа Херефорда. И я благословляю Небеса, что именно вы оказались сейчас со мной. Ибо теперь… Это дело моей чести, без этого душа моя не найдет успокоения. И я прошу вас… Заклинаю именем Девы Марии… Сожгите эту суму!
Артур какой-то миг переглядывался с Метью, потом взял суму и повернулся к костру. Взметнулись искры, и стало темнее, когда он положил ее в огонь.
— Слава Богу!.. — выдохнул госпитальер.
Артур заслонял собой костер, но рыцарь, голову которого уложил себе на колени монах, продолжал наблюдать, как пламя корежит кожаный мешок.
— А теперь, брат, — поднял рыцарь глаза, — я вам исповедуюсь.
— Я не священник, — поспешил сказать Метью.
Рыцарь слабо улыбнулся.
— Счастье, что хотя бы монах рядом. Выслушайте же мою исповедь. Мое имя — Артур ле Бретон.
— Артур? — переспросил Метью.
— Да. Это имя распространено в графстве Бретань, где я родился. А вот прозвище ле Бретон мне дали уже в ордене Святого Иоанна. Мое родовое имя совсем иное, но я отрекся от семьи, когда вступил в братство иоаннитов. С тех пор я стал Артуром ле Бретоном. Нашему ордену в графствах Анжу и Мэн весьма покровительствует императрица Матильда. Она вызвала меня и велела отправиться в Англию. Я ранее никогда не бывал на острове, и неважно, в чем состояла моя миссия… Но теперь мне надо только исповедаться. Мое время вышло.
Тут он умолк и перевел взгляд на Артура. Юноша понял и побрел прочь.
Он разыскал на вершине обрыва Риса. Там дул ветер, почти незаметный в овраге, тучи разошлись, месяц освещал окрестности достаточно ясно. Рис подпрыгивал на холодном ветру, слушая Артура, который сообщил, что рыцарь, оказавшийся его бретонским тезкой, впервые в Англии и что здесь ему придется умереть. Услышав, что Метью исповедует крестоносца, Рис только хмыкнул. Его куда боле волновало, что подумают в Тинтагеле, если в ближайшее время никто из посланных с госпитальером убийц не вернется в замок. В любой миг могут появиться другие посланцы Корнуолла, и, если их обнаружат тут с умирающим рыцарем… Поэтому им лучше как можно скорее закопать трупы людей графа, забросать камнями тела убитых лошадей, а самим сматываться, пока не поздно.