И она сказала, что они не должны были видеться. Она осознанно приехала в монастырь… и если он как следует подумает, то поймет, что так будет лучше.
— Я уже все решила для себя, — окончила свою пылкую речь Милдрэд и гордо вздернула подбородок.
— Решила для себя… — негромко повторил Артур. — А для меня? Что ты решила для меня? И за меня…
Он сказал это так, что ее сердце болезненно сжалось и, казалось, стало маленьким. Она непроизвольно коснулась рукой груди, стремясь унять эту боль.
— И для тебя.
Милдрэд попыталась ему объяснить: он многого добился за это время, его удел славен и определен. Он станет лордом, у него высокие покровители, а для мужчины необходимо чувствовать, что он что-то значит. У Артура прекрасные задатки, он сможет с успехом проявить себя на любом поприще, его имя скоро будет известным. Поэтому ему не нужна порочная женщина, связь с которой поставит крест на всех его начинаниях.
— Теперь тебе не нужна такая, как я. Я ведь… Я просто шлюха.
— Тебя сделали такой. Но я могу это понять и простить тебя. Только если… Когда мы встретились в Бери-Сент-Эдмундсе, у меня была надежда, что я не забыт. Но ты скрылась. Это потому, что ты горюешь за Юстасом? Или… тебя гнетет пренебрежение короля?
Милдрэд даже отшатнулась.
— Нет, ты не понимаешь! — горестно всхлипнула она. — Юстас и я… О Небо, знал бы ты, что мне пришлось пережить! Порой я была на грани безумия. А потом… Потом я решила отомстить. Отомстить им обоим. Мне казалось это важным — рассорить короля и его сына, сделать их врагами и ослабить. Вот видишь, о чем я думала… какой стала… Порочной и грешной. Сможешь ли ты любить такую женщину? Ведь я уже не та чистая девушка, которая гордилась своей честью и радостно отдала тебе свою девственность. О, Артур, ты все еще для меня лучше всех. Но если я соглашусь остаться с тобой… Боюсь, что однажды ты посмотришь на меня по-другому. Разлюбишь меня. Станешь стыдиться. А когда любовь умирает, ее место занимают презрение и ненависть.
— Подобная любовь исходит из ада, — произнес Артур. — Но наша любовь родилась из солнечного света, и она должна нести нам радость. Она благословенна! И какое мне дело до твоего прошлого, если меня не было рядом, если я не мог защитить тебя! Ведь ты… Ты моя душа, моя музыка, мой далекий свет, к которому я столько лет стремился. Неужели ты и теперь оттолкнешь меня? А я… Мне невозможно жить без тебя!
Последние слова он почти прокричал, заглушая шумевший в кронах деревьев ветер.
Милдрэд была ошеломлена. Она хотела верить ему, ее душа по-прежнему тянулась к нему, как к осколку пропавшей, отнятой прежней жизни. Но она понимала, что между ними стоит стена, основанная на его возвышении и ее падении.