Мэгги потребовалось немало усилий, чтобы не смотреть на него. Однако сердце ее упало. Ясно как день — Этель не ограничится одним взглядом. Сама Мэгги уже засмотрелась дважды.
— Кажется, звонил телефон? — отрывисто спросил Гордон.
Она проглотила комок в горле и снова подняла глаза на босса. Лишь бы только ничего нельзя было понять по ее лицу.
— Нет, — солгала Мэгги.
— Должно быть, у соседей, — глухо проговорил Гордон, отбрасывая ладонями со лба волосы, с которых свисали капельки воды. При этом заиграли рельефные мускулы у него на груди и плечах, приобретенные явно не от работы со скальпелем.
— Я быстро, — сказал Гордон и отправился назад в ванную, не взглянув на Мэгги.
Она тяжело вздохнула.
— Оставайся там сколько угодно, — тихо сказала она. — Мне спешить некуда.
Но сам Гордон, видимо, торопился, потому что не прошло и пяти минут, как он вновь вышел из ванной. К счастью, теперь он был полностью одет. Тем не менее он и сейчас был убийственно привлекательным — в черных элегантных брюках и рубашке цвета бургундского вина с открытым воротом и рукавами с напуском. Он причесывался на ходу, стараясь привести в порядок свои еще влажные волнистые черные волосы.
— Наверное, мне надо было подстричься перед поездкой, — буркнул Гордон.
Мэгги была иного мнения. Его шевелюра при нынешней длине неистово манит провести по ней рукою. Если учесть еще природный оливковый цвет кожи Гордона и эту темно-красную рубашку, то в целом вид его отдавал чем-то цыганским и греховным.
Когда он поднял взгляд и обнаружил, что Мэгги стоит неподвижно, пожирая его глазами, та сделала вид, что случайно задумалась, осматривая его прическу по его просьбе.
— Вообще-то тебе идет подлиннее, — беззаботно заметила она.
— Я вижу, ты снова зачесала свои волосы наверх, — немного разочарованно откликнулся он.
Мэгги пожала плечами. Ее неожиданно осенило: в случае, если эта противная Этель создаст невыносимую обстановку, можно будет пару раз распустить волосы по плечам. Мэгги знала по опыту: стоит ей сделать такую прическу, как внимание всех мужчин неизменно переключается на нее. Гордон тоже дал понять о своем желании увидеть ее волосы распущенными. С ее стороны это означало бы более тонкую игру, чем открытый флирт.
— Ты скоро будешь готова? — спросил он, бесцеремонно косясь на нее, все еще одетую в халат.
— Мне осталось только надеть платье.
Мысленно она добавила: и подкрасить губы помадой, и надушиться, не говоря уж о том, что надо надеть драгоценности.
— Тогда поспешим. Я обещал Фрэнку, что мы зайдем за ними ровно в шесть.