Для меня этот вопрос был очень даже непростым. Моя мама, будучи болезненно заботливой, постоянно В детство перекармливала «сынулечку» и, как я смутно догадывался, что-то нарушила в моем организме. Сместила природное и разумное равновесие за тот рубеж, после которого начинает преследовать чувство неизбывного голода.
Сколько себя помню, вечно хотелось есть. И хотя рос более чем упитанным, то и дело находил, чем наполнить рот, и жевал, жевал…
Провожая в школу, мать обязательно заталкивала в сумку что-нибудь вкусненькое, а в институте я уже самостоятельно проторил дорожку в буфет.
Оказавшись в армии, с ее строгим распорядком дня, стал чертовски маяться из-за недоедания. Тем более оно было не только кажущимся: в стране вступили в действие сильно урезанные нормы военного времени, которые распространялись в определенной мере и на солдатский рацион.
– Чего долго нацеливаешься, Никитин? – услыхал я внезапно обращенные ко мне слова.
Обернулся – Санёк Старичев щерится: они со Скипидаром расположились, оказывается, неподалеку от меня и трудились над котелком в две ложки. Но сновали ими, как я заметил, не враз, а поочередно: сперва Санёк зачерпнет, после – Андрей, Санек – Андрей, Санек – Андрей…
Глядя на них, невольно вспомнил старшину – его команду: «На первый-второй рррассчитайсь!» Ложки у ребят частили точно в таком ритме: первый-второй, первый-второй…
– Или аппетит нагуливаешь? – продолжал цепляться Санёк.
– С тобой не посоветовался, – огрызнулся я, приступая, наконец, к еде.
Черт бы их побрал, этих армейских поваров: больше года состою на воинском котловом довольствии и не припомню случая, когда бы варево оказалось невкусным! Таким, чтобы толкать в себя через силу. Каждый раз лопаешь и костеришь их в душе, поскольку до обидного быстро оголяется дно.
Вот и теперь: не успел, можно сказать, разгон взять, как увидел – подступает черта, ниже которой начинается Фанькина половина. А я лишь сильнее аппетит этой вкуснятиной растравил.
Чтобы не проскочить «ватерлинию», поднял котелок на уровень глаз – промерил расстояние «над» и «под». Приблизительно, само собой.
– Слышь, Никитин,- посочувствовал Санёк, – у старшины сантиметр есть, не откажет.
– Иди ты…
А сам, между прочим, подумал: сантиметр не сантиметр, но что мешает взять прутик и, зная, сколько супа имелось вначале, окончательно определить положение «ватерлинии»?
Вышло тик в тик, глазомер не подвел.
Однако вместо удовлетворения испытал странное чувство не то досады, не то обиды – видно, из-за того, что, начиная промер, неосознанно надеялся: вдруг да выявится хотя бы малый недобор с моей стороны и можно будет еще разок-другой окунуть ложку в котелок. Теперь же ничего другого не оставалось, как только истово облизать ее, завернуть в тряпочку и сунуть за голенище сапога, где она постоянно обреталась.