Скрылся под водой.
– Чего не удержали-то? – перемахнул к ним с плота Алеха. – Видели же: человек тронулся!
Дальше повторилось то же самое, как в киносъемках, когда делают несколько дублей одного и того же эпизода:
старика вновь выплеснуло на гребень волны и стремительно понесло влево, под крутояр. Но теперь лодка была на ходу, нагнать «утопленника» не составило труда.
Опять втащили его, почти бесчувственного, в лодку и опять, как и давеча, он быстро пришел в себя, отыскал глазами Петю Клацана:
– Куда правишь?
Тот показал кивком в сторону плота.
– Правь к берегу, – просипел, сдаваясь, старик. – Кажись без толку сигать, все одно не выловить.
Николай не утерпел, вмешался;
– Кого там выловить думал?
– Да топор же! – старик просунул руку за опояску, поводил ладонью. – Как со сваей ухнул, он и вывалился, видать.
– Из-за него и нырял?
Старик вздохнул виновато:
– Осуждаешь?
Николай зло сплюнул, покрутил пальцем у виска.
– Похоже, Алеха прав: чокнулся!
Сам Алеха, однако, не присоединился к Николаю.
– Брось, я ведь не знал, что из-за топора. А если так – то что же: у каждого свое отношение к инструменту.
Лодка ткнулась в дернину размытого берега. Алеха помог старику подняться.
– Айда, дядя Филипп, скорей в палатку!
Николай выпрыгнул вслед за ними, с силой потянул за цепь, готовясь швартовать лодку; нос ее приподнялся, набравшаяся вода отхлынула к корме; под средней скамейкой обнажилось намокшее топорище.
– Вот твоя потеря, пень трухлявый! – ругнулся Николай, шагнув обратно в лодку и вскидывая над головою топор бригадира. – Сюда тебе, старому черту, нырять надо было!
Тот поспешно вернулся, развел руками.
– Совсем память ушла, один скилироз остался.
В палатке бригадир переоделся, присел возле топившейся печурки, закурил. От мокрых волос поднимался пар, смешивался с папиросным дымом.
– Значит, осуждаешь? – поднял глаза на Николая.
Николай успел согреться, злость прошла, схватываться
со стариком больше не хотелось; он промолчал, начал развешивать мокрую одежду.
– Осуждаешь, – утвердился старик и, пыхнув в очередной раз дымом, вдруг заговорил так, будто продолжил прерванное когда-то повествование: – …а приказ нам в тот день от командования был такой: восстановить мост через Оскол. Тот самый мост, что посередке между Изюмом и Святогорском…
– Ну, покатил дед за синие моря, за высокие горы, – все же вклинился Николай.
Петя Клацан показал ему кулак, проговорил с сердцем:
– Куда тебя заносит сегодня?
И добавил, подсаживаясь поближе к старику:
– Все равно ведь дурака валять, пока не обсохнем.
Старик усмехнулся: