— О, совсем нет! Думаю, она просто чудо. Ее можно заслушаться, хотя…
— Хотя что?
— Она очень откровенно высказывает свои суждения, и я иногда испытываю неловкость.
— Ну, мне это ощущение знакомо слишком хорошо. — Тони сухо засмеялся.
— Но она такая милая! Я ей все могу простить.
Зу поднялась с шезлонга. Она выглядела очень привлекательной в цельном купальнике с высокими вырезами на бедрах, полностью открывавшими стройные, красивые ноги.
— Я должна успеть переодеться.
В течение всего дня обитателям дома предоставлялась полная свобода в выборе одежды, но Хэндзл настаивала на том, чтобы на вечернюю трапезу все приходили одетыми соответствующим образом. Она объяснила Зу, что, живя в одиночестве, легко стать неряшливой, а маленькие отступления от нормы могут перерасти в скверную привычку. Эта строгая традиция понравилась Зу. Она порадовалась, что привезла с собой подходящие туалеты и даже длинное вечернее платье, и осознала, что ей бы даже хотелось, чтобы переодеваться нужно было почаще, хотя ее гардероб не отличался большим выбором.
— Перед уходом поцелуй меня, — попросил Тони.
Зу наклонилась и нежно поцеловала его в губы. Он попытался посадить ее на колени, но Зу увернулась.
— Ты не остыла ко мне, смею надеяться? — заподозрил неладное жених.
— Конечно же нет!
— Я собираюсь проверить это, как только избавлюсь от проклятых костылей. Мне кажется, ты не проявляла нежности ко мне уже целую вечность.
— Ты же знаешь, я боюсь причинить боль твоим ребрам.
— Знаю. Я не мог сдержаться — у тебя такая потрясающая фигура. Раньше я был лишен возможности как следует ее разглядеть. И говорю я не только о том, что мне хотелось бы сделать здесь и сейчас. Я надеюсь на большее, нежели поцелуи и объятия. Мы ведь уже были бы мужем и женой, если бы…
— Наберись терпения, Тони.
— Знаю, знаю! Просто ты такая очаровательная. Сядь сюда. — Жених похлопал по шезлонгу, указывая Зу место рядом с собой. — Я хочу тебя поцеловать по-настоящему.
— Хорошо. Только вокруг люди…
Зу села рядом с Тони и осторожно обвила руками его шею. Жених вдруг прижал Зу к своей груди. Она этого не ожидала и, не рассчитав своих движений, задела ребро Тони. Он вскрикнул от боли.
— Видишь? Я же говорила! Этого я и боялась.
— Ты была права, черт побери!
— Я в отчаянии. А ты?
— Конечно!
Зу подумала, что ей следовало бы огорчиться, но она не испытывала ни разочарования, ни отчаяния.
— Мне надо идти, иначе я могу опоздать к ужину. А Хэндзл, как ты знаешь, очень ценит пунктуальность.
Оспаривать эту истину было бессмысленно, и Тони вынужден был отпустить свою невесту.