— Но почему?
Она назидательно подняла вверх палец.
— Подождите, когда я начну рассказывать.
Она подвинула стул и, встав на него, распахнула створки старого резного шкафчика. Пока она стояла на стуле, подол ее белого платья невольно натянулся, и Бьерну бросились в глаза ее ноги — очень красивые, с высоким подъемом, невероятно стройные и длинные. Он с трудом заставил себя отвести глаза и посмотреть на противоположную стену, на которой висел какой-то старый морской пейзаж.
— Красивая картина, — пробормотал он. Перед его глазами, однако, по-прежнему стояли стройные ноги Хелены.
— Вам понравилось? Эту картину написал мой прапрадедушка. У него был настоящий талант. Жаль только, — она вздохнула, — он рано погиб.
— Как? — чувствуя себя немного неловко, спросил Бьерн.
— Утонул, — коротко ответила Хелена. — Это самая обычная смерть в наших краях. Держите бокал. — Она подвинула к нему хрустальный фужер на высокой тонкой ножке. — А вот то, чем я хотела вас угостить. — Хелена торжественно водрузила на стол пузатую бутыль, наполненную прозрачной жидкостью слегка желтоватого оттенка.
— Это и есть настоящая гордость острова — настойка «Фредериксе». Когда-то здесь даже торговали ею. Возили в Германию, в царскую Россию, в вашу Швецию. Только сейчас секрет ее производства, кажется, почти утрачен.
— Утрачен? Но ведь то, что вы держите в руках, реально существует.
— Это лишь остатки былой роскоши, — с горечью усмехнулась Хелена. — Знаете, так иногда находят на морском дне древнегреческие или древнеримские амфоры с вином, пролежавшие в морской воде несколько тысяч лет. В них сохранилось древнее вино, которое пили, может быть, Цезарь, Цицерон, Сенека. Но таких амфор все равно лишь единицы.
— А почему вы считаете, что эта настойка такая же редкость, как те древние амфоры?
— Все дело в травах. Они когда-то в изобилии росли на острове, но теперь с каждым годом их становится все меньше и меньше. Причем никакие меры по охране природы не помогают. Говорят, нарушена экология всего Балтийского моря. Поэтому травы вымирают. Может, вы один из последних, кто пьет эту настойку. — Она наполнила бокал Бьерна.
— А… вы сами?
— Мне нельзя пить много. Лишь на донышке маленькой рюмочки. Вечером мне снова придется выходить в море.
— Понятно. — Бьерн высоко поднял бокал. — За ваше здоровье!
— И за ваше — тоже.
Бьерн проглотил обжигающую жидкость. На мгновение у него даже выступили слезы на глазах. Но лишь на одно мгновение. А потом по всему телу разлилось необыкновенно приятное ощущение тепла. Вкус у настойки оказался по-настоящему восхитительным.