— Черт возьми! — вскричал Килдер, сбрасывая пальто. — Да я вам шею сверну за такие слова.
Монти вынул из кармана маленький изящный револьвер.
— Подождите немного, — спокойно сказал он. — Всему свое время, у меня тоже чешутся руки. Но раньше я хочу еще кое-что сообщить вам. Да стойте смирно, а не то, клянусь святым Георгием, я всажу пулю в вашу тупую башку. Таким людям, как вы, не мешало бы побольше думать и поменьше заниматься делами. Маркус Дин был моим лучшим другом, и поэтому я имею полное право считать себя опекуном этой девушки. Вот на этом основании я требую, чтобы вы мне объяснили ваше гнусное поведение. Уехать и оставить девушку в этой сырой дыре, на попечении двух выживших из ума стариков, которые ничего толком не могут сделать! И вы за это время даже не изволили потрудиться заехать сюда и посмотреть, все ли здесь в порядке?
Килдер, бледный, как полотно, свирепо возразил:
— Я не мог, меня вызвали в Дублин, потому что заболел мой шурин.
— Почему же вы не взяли мисс Дин с собой? — неумолимо перебил Монти. — Это было бы все же лучше, чем оставить ее в обществе дублинских шалопаев и девок, которых они привезли с собой.
— С вами невозможно говорить! проворчал Килдер.
— Для таких, как вы, конечно, невозможно, — спокойно ответил Монти, пряча револьвер в карман. — А теперь можете подойти, я больше не буду говорить.
Он снял пиджак и, так как Килдер, не успевший еще прийти в себя от изумления, не сделал никаких попыток к наступлению, подошел к нему и дал ему пощечину.
— Это для того, чтобы обучить вас хорошим манерам! — коротко заметил Монти.
Это вывело Килдера из себя, и он, рассвирепев, набросился на Монти.
Удары градом сыпались на Килдера; Монти бил спокойно и уверенно. Он выставил Килдера из дому и велел шоферу посадить его в автомобиль и не выпускать оттуда. Затем надел пиджак и вернулся к Сильвии.
— А теперь, Бит, если вам нужно кое-что запаковать, — собирайте вещи. Через десять минут мы уезжаем в Дублин, чтобы попасть на ночной поезд.
«Это, должно быть, сон, и я скоро проснусь», — думала Сильвия, оглядывая комнату. В открытое окно доносились гудки автомобилей и автобусов, звонки трамваев, голоса прохожих…
Монти привез ее к себе на квартиру и поручил заботам своей экономки, миссис Роуэлл, а сам отправился ночевать в Беркли.
Миссис Роуэлл принялась расхваливать Монти вовсю. Она сразу же сообразила, к чему идет дело, и решила, что для нее лично будет гораздо благоразумнее и выгоднее держать сторону своего хозяина.
— Ах, у мистера Монти поистине золотое сердце, — сказала она, оправляя дорогую кружевную салфетку, покрывавшую поднос. — И какой он благородный! Вы себе даже не представляете, сколько он делает добра украдкой.