— Ну… я думаю, — сказал Люк Беррер, — я думаю, такую вещь можно попытаться найти.
Дон Тернер молча отвернулся от Люка Беррера. Тот развел руками и твердо решил больше сегодня не высовываться.
Слово взял Марк Тимпсон, известный писатель и сценарист, которому в последнее время многие радостно намекали, что он творчески иссяк.
— Можно попытаться написать неординарный боевик, — сказал Марк Тимпсон.
Все с удовольствием воззрились на старину Марка Тимпсона.
— В вашем боевике что, — сочувствующе спросил его Дон Тернер, — победят «плохие»?
За массивным столом послышались тихие, редкие смешки.
— Что-то в этом роде, — сказал Марк Тимпсон, — это будет очень психологичный боевик. У него будет такой неординарный и неожиданный конец, что публика просто ахнет.
— Ну, — терпеливо спросил Дон Тернер, — и что же это будет за конец?
— А это нужно будет придумать, — сказал Марк Тимпсон.
— А почему же вы до сих пор такой замечательный сценарий не придумали? — спросил Дон Тернер.
— Это очень сложно, — сказал Марк Тимпсон, — и потом, я сам еще до конца не понял, что я тут пытаюсь предложить.
Джефф Дармер осторожно посмотрел на часы и сокрушенно покачал головой. Дон Тернер терпеливо подождал, пока не прекратится откровенное веселье за столом.
Боб Тернер тоже весело похихикивал в рукав пиджака и виновато поглядывал на старшего брата.
Марк Тимпсон ужасно на всех обиделся. Если они думают, что писать сценарии очень легко, пусть сами попробуют.
Слово взял Эйб Робинсон.
— У меня есть идея, — сказал он.
И присутствующие медленно повернули головы к Эйбу Робинсону. Ибо его слова были произнесены с таким серьезным чувством и таким твердым голосом, что в зале уже почувствовалась материализация некой идеи, в правильности и совершенстве которой можно было не сомневаться.
— Мы внимательно тебя слушаем, — сказал Эйбу Робинсону Дон Тернер.
Эйб Робинсон развел руки в стороны и улыбнулся.
— Это — любовь, — сказал Эйб Робинсон.
На вытянувшихся лицах коллег вновь отобразился еле сдерживаемый смех. А лицо мудрого Дона Тернера снова покрыла печаль: его опять провели.
— Что? — сказал он Эйбу Робинсону.
Но Эйб Робинсон решил промолчать.
— Ты больше ничего не хочешь сказать? — печально спросил Дон Тернер.
— Вы же в меня не верите, — сказал Эйб Робинсон.
А Дон Тернер уже как раз дошел до такого состояния, когда он с удовольствием кого-нибудь бы убил. И начнет он сегодня, пожалуй, с Эйба Робинсона.
— Мы верим в тебя, — вежливо улыбнулся Дон Тернер, — мы верим в тебя больше, чем в самих себя. А потому с удовольствием выслушаем все, что бы ты нам сейчас ни предложил.