— Так, мне срочно нужен глоток виски, — пробормотал безмерно потрясенный Дэвид.
До встречи с Шоном оставалось два часа. И Клер начала собираться. Как ни странно, она не волновалась. Нетерпение — да. Решимость — безусловно. Но нервозности не было. Боль и гнев, душившие ее эти дни, наконец нашли выход и обрели направление. Она точно знала, чего хочет, почему и что должна для этого сделать — без колебаний и сожалений.
Ровно в восемь в сопровождении метрдотеля она вошла в зал. Вид у Клер был шикарный — смело на постер «Плейбоя»! На ней были золотые туфли на шпильке из кожи питона и шифоновое платье с люрексом, застегивающееся на одну пуговицу на талии. Оно сидело на Клер как влитое. Бюст чудесно вздымал ткань двумя идеально округлыми холмами в конусном вырезе. Те два пальца выше колен, которых требовали правила приличия, Клер смело проигнорировала. Зато ее лицо полностью соответствовало инструкциям глянцевых женских журналов. Смоляные татуированные брови разлетались стрелами, аквамариновые глаза светились в обрамлении густых ресниц под слоем туши, губы были залакированы темно-кадмиевой помадой. Рыжие волосы уложены в замысловатую бабетту, несколько длинных прядей закручивались спиралью и золотистыми лентами падали на плечи.
Шон сидел за столом, задумчиво сдвинув брови, и, несмотря на небрежную позу, излучал властность и уверенность в себе. Перед ним стоял бокал с виски без льда. Как признался однажды Шон: «Сказываются шотландские корни». Он никогда не изменял своим привычкам. Пил виски без льда. Курил сигареты, изготовленные вручную. Покупал шелковые галстуки и дорогой парфюм, шил костюмы на заказ. Вот и сейчас его облик отличался строгим вкусом. Темно-синий элегантный костюм, темно-красный шелковый галстук, в нагрудном кармане шелковый платок в тон галстуку, на безымянном пальце золотое фамильное кольцо-печатка. Трудно было поверить, что этот мужчина с одинаковым удовольствием и легкостью может колоть дрова, руководить корпорацией и вальсировать в Вестминстерском аббатстве.
Но и Клер сегодня превзошла самое себя. Она шла по проходу, сияя, как оскаровская статуэтка. При каждом движении полы ее золотистого платья распахивались, словно занавес под аплодисменты, ноги чудесным образом заплетались, как у манекенщицы на подиуме, а бедра покачивались, будто стрелка метронома. Мужская половина зала, следуя инстинкту, дружно наблюдала за каждым ее движением. Клер же наблюдала за Шоном. Почувствовав волнение в зале, он поднял голову. В следующее мгновение его зрачки расширились, впитывая каждый микрон ее тела. Этот взгляд мгновенно обволок Клер как вязкий густой туман. Кровь взыграла, пульс участился. Все чувства обострились. «Это перед битвой, классическая реакция», — сказала себе Клер, отлично понимая, что это всего лишь иллюзия.