— Да, возможно… — начала Глэдис нерешительно, а Ларсон вдруг громко рассмеялся, чем невероятно смутил девушку.
— Возможно? Так ты еще сомневаешься?
— Не в этом дело! Она же будет все отрицать. Скажет, что мой отец был свободен в выборе, мог уйти, когда захочет, и никто не заставлял его работать до изнеможения. Скажет, что уволить работников было необходимо, что у нее не было денег на содержание дома и поместья. Мне нечего будет возразить. Кончится тем, что Линда выставит меня за дверь.
— Не посмеет, — усмехнулся Ларсон. — Это мой дом.
— Да, конечно. Но она хозяйничает там уже три года и может объявить его своей собственностью.
— Что будет большой ошибкой с ее стороны, — коротко заметил Ларсон. — Пора ехать.
Глэдис нехотя поднялась, вид у нее был неуверенный.
— Ты выглядишь так, будто я собрался отдать тебя на съедение акулам, — сказал он по дороге к машине. — День сегодня великолепный, и ты не пошла на работу.
— Да, работать сегодня я не в состоянии. Голова и так идет кругом.
Он рассмеялся, и они сели в машину.
— Когда ты решился на все это? — спросила Глэдис, лишь позднее сообразив, что выразилась недостаточно ясно, но, как оказалось, Ларсон прекрасно понял вопрос.
— Решил отплатить Линде за отца. — Ларсон помрачнел.
— Он, кажется, был счастлив с ней, — сказала Глэдис.
— Она использовала его. А как аукнется, так и откликнется.
Взгляд его стал жестким, колючим, стало ясно — он не из тех, кто прощает. Глэдис отвернулась. Может, Тельма права? Он посвятил себя одной идее — мести, и больше его ничего не интересовало и не волновало. Но как же их дружеские отношения? Разве он не был с ней искренен в некоторые моменты? Разве не он один понял глубину ее горя и сумел помочь?
Глэдис откинулась на спинку удобного сиденья и прикрыла глаза — приятно ехать в автомобиле.
— Так можно и привыкнуть к этому, — пробормотала она.
— К чему? К машине или ко мне за рулем этой машины? — весело спросил Ларсон.
Глэдис украдкой взглянула на него. Зачем он задает такие вопросы? Разве не понятно, что они выводят ее из равновесия?
— Общественный транспорт — сплошное мучение, — сказала она в ответ. — Толпы народа и жуткий запах пота.
— Почему бы тебе не ездить на такси?
— А почему бы мне не летать на вертолете.
Он рассмеялся, и некоторое время они ехали молча. Лондон был запружен машинами и людьми. Глэдис смотрела на это столпотворение и думала: будет ли она скучать по большому городу, если надумает перебраться обратно в деревню? Когда-то она отчаянно стремилась уехать оттуда, а сейчас, когда привыкла к мысли, что папа умер и ей надо продолжать жить без него, возвращение в город своего детства перестало пугать ее.