Бони повиновался с недовольным видом.
— Извини, — сказала она. — Обычно он ведет себя приличнее.
— Наверное, как положено его породе, — засмеялся Дезмонд, и, посмотрев на пса, спросил: — Шарпей?
Она погладила Бони по голове, провела рукой по складкам на шее и спросила:
— Откуда ты знаешь?
Он видел собак этой породы только по телевизору и ничего не знал о них, кроме того, что они стоят приличных денег. Бони ему очень понравился.
— Великолепный пес.
— Он раньше жил у Вильяма. Сейчас Бони мой.
При упоминании мужского имени, произнесенного с печалью и сожалением в голосе, у Дезмонда все перевернулось внутри. Странно. Он не мог припомнить, чтобы какая-нибудь женщина вызывала в нем ревность, даже его бывшая жена Сюзи.
Был ли у нее кто-нибудь? При этой мысли у него еще больше защемило под ложечкой.
— Кто такой Вильям? — спросил он, чуть ли не скрипя зубами.
— Мой муж.
— Ты… — Он до боли сжал кулаки.
— Его больше нет, — тут же добавила она. — Я не терплю слово «вдова».
Пар вышел из него. Дезмонд протянул к ней руки и, не уверенный, что этот жест уместен, просто сказал:
— Извини, я не знал.
— Ничего. Уже столько воды утекло. — Она погладила Бони и отпустила его.
Почувствовав свободу, Бони подошел к Дезмонду.
— Будь осторожен. Он написал в тапочки моего брата в первый же день их знакомства. Это знак внимания к тем, кто ему нравится.
Дезмонд засмеялся, но на всякий случай отступил назад. Бони пошел за ним и потерся о брюки, явно привлекая внимание. Дезмонд наклонился и почесал ему за ухом. Бони лег на пол и перевернулся на спину, раскинув в стороны лапы.
— Фу, Бони. Как тебе не стыдно! Что за манеры? — Реджина нахмурилась. — Просто удивительно, как он любит красоваться.
Она встретилась взглядом с Дезмондом. В глубине ее карих глаз он увидел веселые огоньки. Он обратил внимание, что у нее на лице совсем немного косметики.
— Ты не возражаешь, если я сначала выведу Бони? — спросила Реджина. — Потом я переоденусь, и мы поедем.
Она сняла с вешалки пальто, накинула его на плечи и взяла поводок.
Спустя час они вернулись домой. Бони нехотя плелся за ними. У Дезмонда окоченели руки, а нос покраснел от холода.
— Ты сделала это специально? — спросил он.
— Что ты имеешь в виду?
Ее широко открытые от удивления глаза могли ввести в заблуждение кого угодно, только не человека с журналистской наблюдательностью.
— Ты ждала меня, чтобы пойти на прогулку с Бони, хотя знала, что она затянется на час и я продрогну, — сухо сказал он.
Дезмонд ничего не имел против того, чтобы пройтись с Реджиной, поговорить с ней и лучше узнать ее. Ему казалось, что сейчас он намного ближе к этой женщине, чем когда бы то ни было. Единственный вопрос, который он не смог поднять в разговоре с ней, — это отношения с Эстер и положение, в котором находилась газета. Говорила в основном Реджина: она рассказывала, как в их семье раньше отмечали Рождество. Хотя их родители не были богатыми, дети всегда получали подарки, было тепло и весело.