Дверь в ванну затряслась от мощного барабанного стука.
— Лёша! Лёша, открой! Лёша, ты слышишь меня?
Сашка, какого чёрта ей надо?
— Лёша!
Ого! Сестрица разошлась не на шутку, от сильного удара ногой по деревянной поверхности дверного полотна побежали продольные трещины, одна из наборных секций с треском вылетела и врезалась в противоположную стену. В образовавшейся дыре тут же нарисовалась встревоженная физиономия одной переполошенной амазонки. Это она может — деревяшки ломать, папа не зря отдал нас в третьем классе на воспитание инструктору по рукопашному бою. Фёдор Силантиевич, сухонький мужичок, отвечавший за физическую подготовку сотрудников конторы, в которой работали отец с мамой и занимавшейся отшибанием рогов у врагов государства Российского, скептически оглядел худосочных "новобранцев", покряхтел для порядку и взялся за наше физическое воспитание. Глядя на отца, ещё несколько сотрудников привели в спортзал своих отпрысков. Наставник не стал разоряться, что его превращают в воспитателя детского сада, вместо этого плотно занялся "ясельной" группой. За долгие годы тренировок ломать кирпичи и челюсти Сашка научилась, правда искусство мордобоя, скажем так, не афишировалось, все заморочки, связанные с силовыми решениями, успешно разруливались младшим братом и его кулаками. Ломать челюсти и объяснять оппонентам их неправую точку зрения и позицию, он умел куда как лучше, а свои воззрения доводил доходчивее. Саша же слыла белой и пушистой, давя всех авторитетом и тенью младшего брата, который во всём слушается старшую сестру. Ага, пугало на верёвочке, карманный цербер.
— Стучи и тебе откроют, — буркнул я, открыв дверцу душевой кабинки.
— Ты живой, — раздалось с той стороны. Лицо исчезло, его место заняла рука крушительницы дверей. Нащупав замок, рука повернула фишку, щелчок, поворот ручки и на пороге нарисовалась бешеная Александра. — Чего молчал, я уже не знала чего и думать. Всякая дрянь в голову лезет. Думала уже, что ты вены себе вскрыл! — тут же накинулась она с обвинениями в долгом молчании.
— Задумался, чего всполошилась? Живой я.
— Ага, ты на часы смотрел?
— Где у нас в ванной часы? Я их тут не вешал, папа тоже, может вы с мамой в бельевой корзине заныкали?
— Не кипятись, пойми, с того момента, как ты заперся, пролетело больше часа. Я тебе кричу, ты не отвечаешь, стучу — ноль внимания, что я должна была думать?
— Всё, что угодно, только не это!* — ответил я фразой из старого советского фильма.
— Ну-ну, намылся? Нет? Так и будешь в трусах сидеть?
— Вот язва, чего прицепилась? — я встал, снял боксеры и закинул их в стиральную машинку.