Неожиданно он пожалел, что не пристрелил Таллиса, а разбудил его. Если бы получше соображал после удара, он бы так и поступил. Не было необходимости так издеваться над человеком перед смертью.
— Продолжай, — неожиданно бесстрастно прозвучал голос Таллиса. — Будь откровенен до конца.
— Земля падала в пропасть, — сказал Макмейн, вновь удивляясь звуку своего голоса. Ему уже не хотелось говорить. Но теперь он не мог остановиться. — Ты сам видел, как это было. Все эталоны потеряли значение, поскольку ни один не мог быть лучше другого. Не было красоты, поскольку красота превосходила уродство, а мы не могли позволить, чтобы кто-то почувствовал себя выше другого. Не было любви, поскольку для того, чтобы любить кого-либо или что-либо, следовало понять, что этот предмет чем-то лучше тех, что вы не любите. Я даже не уверен, что знаю, что означают эти слова, так как вряд ли я думал о красоте или любил. Я только читал об этом в книгах. Но я всегда чувствовал пустоту в душе там, где эти чувства должны были быть. Морали у нас тоже не было. Но люди не крали совсем не потому, что это плохо, а лишь потому, что красть незачем — тебе и так дадут то, что ты попросишь. Не существовало понятия «плохой» или «хороший». У нас была форма социального контракта, называемая «брак», но это был не такой брак, как в старые добрые времена. В нем не было любви. Когда-то было преступление, называемое «адюльтер», но даже само слово вышло из употребления на той Земле, что я знал. Женщину обвинили бы в антисоциальном поведении, если бы она отказала кому-нибудь из мужчин; этот поступок означал бы, что она считает себя или своего мужа лучше других мужчин. То же касалось и мужчин по отношению к женщинам или другим женам. Брак стал социальным контрактом, который можно расторгнуть по прихоти любого из супругов. В нем не было смысла, поскольку он не служил никакой цели и ни одна из сторон не получала по контракту ничего, что бы она не имела без контракта. Но свадьба служила предлогом для представления, в котором эта пара находилась в центре внимания. Люди заключали контракт, чтобы повеселиться, затем расторгали его, чтобы еще раз сыграть в эту игру с кем-либо другим — игра «музыкальная спальня».
Макмейн остановился и опустил взгляд на беспомощного керотийца.
— Тебя все это мало волнует, не правда ли? В вашем обществе женщина всего лишь имущество, которое можно приобрести или продать. Если тебе понравилась женщина, предлагаешь цену ее отцу, брату или мужу — тому, кому она принадлежит. Потом она находится в твоей собственности, пока ты ее не продашь другому. Адюльтер — серьезное преступление на Кероте, но только потому, что он нарушает имущественные права владельца. Во всем этом не так уж много любви, не так ли? Хотел бы я знать, Таллис, знаешь ли ты, что такое любовь?