Джун старалась не думать об этом, но он, конечно, прав. Всего лишь одна ночь, легкий флирт. Казалось бы, чего проще. Но она не такая женщина, чтобы, отдавшись мужчине, через несколько дней вспоминать обо всем как о милом приятном приключении. Она знала, ей будет очень плохо, когда настанет пора расстаться.
— Мы можем писать и звонить друг другу, — сказала Джун.
Бретт провел рукой по ее волосам.
— Не получится. Даже не надо притворяться. Это будет полный разрыв.
— Ты хочешь, чтобы я уехала?
— Нет, — твердо сказал он. — Я хочу, чтобы ты осталась. Но эта жизнь не для тебя. У тебя — своя жизнь, и другой жизни ты не хочешь. Пока не хочешь, — добавил он. — А может быть, не захочешь никогда. Я ведь тебе говорил — помнишь? — у тебя переходный период. Так что не надо никаких иллюзий.
— У меня нет иллюзий, — прошептала Джун.
Она знала, что это ложь, чувствовала, что, займись она с Бреттом любовью, и можно поставить крест на ее разумной спокойной жизни. Но готова ли она к этому? Положа руку на сердце она не могла ответить на этот вопрос.
— А что, если я просто здесь переночую? — неуверенно спросила она.
Бретт коснулся пальцем ее губ и с ласковой насмешкой спросил:
— Ты когда-нибудь проводила ночь в корабельной койке с мужчиной?
— Только вчера. Разве ты забыл?
Бретт усмехнулся.
— Мне почему-то казалось, что вчерашнюю ночь я провел в шезлонге. Должно быть, подвела память.
Они тщательно вытерли друг друга, потом он взял Джун за руку и повел в эллинг, где они устроились вдвоем на корабельной койке.
Джун лежала к Бретту спиной и поглаживала его браслет, напоминающий о том, что ни к кому нельзя привязываться. Рука Бретта тихо покоилась на ее бедре, но его бунтующая плоть настойчиво прижималась к Джун. Какую же мучительную жертву он приносит! — думала она, от души жалея его. И себя тоже.
Джун повернулась к Бретту, потерлась своей щекой о его щеку.
— У тебя ведь бывали легкие интрижки, правда? Если бы я пошла на это, к какому типу женщин ты бы отнес меня?
— Ты слишком любопытна, тебе это известно?
— Хм… правда?
Джун крепче сжала браслет, и Бретт взглянул на ее пальцы.
— А вдруг твой амулет не подействует? — спросила она.
Бретт погладил ее по спине.
— Я буду скучать по тебе, Джун. Ты — это та привязанность, от которой я не хочу отказываться.
Она тоже закрыла глаза, чувствуя теплоту и усталость, испытывая одновременно удовлетворение и грызущий физический голод. Бретт привлек ее ближе к себе, и она обвила его ногу своей ногой. Их тела, обнаженные, но целомудренные, были слиты воедино.
Пусть бы никогда не наступало завтра, никогда, никогда… — думала Джун, пребывая в каком-то сомнамбулическом состоянии между бодрствованием и сном. Но, даже погруженная в полудрему, она знала, что хочет этого мужчину более всего на свете.