— Можешь себе представить, я, то есть… хм… мы, заключили крупнейший контракт на поставку моющих средств с французской фирмой «Ле Валлон», обслуживающей чуть не все побережье Нормандии. Неплохо, а?
— Просто великолепно, — пробормотала Джун, придвигая к себе пачку писем, оставленных секретаршей.
— По этому поводу решил побаловать себя покупкой «бентли» и золотого «ролекса». Думаю, я это заслужил.
— Безусловно. — Джун вскрыла конверт позолоченным ножом для разрезания бумаг.
Энтони недоверчиво уставился на нее.
— Согласись, Джун, я опередил тебя на целую голову.
Она опустила на стол конверт.
— Ну, согласилась. И что из этого? Ты считаешь, мы занимаемся чем-то важным? Не просто делаем деньги, а, например, помогаем людям, да?
Энтони удивленно поднял бровь.
— Делать деньги — это самое важное, Джун. Что на тебя нашло?
— Я встретила парня, который посвятил свою жизнь спасению дельфинов. Вот это настоящее дело. — Она обвела офис рукою. — А мы не спасаем ни жизни, ни души — ничего.
— Мы занялись бизнесом не для того, чтобы спасать жизни или души. Мы занялись им, чтобы делать деньги, чтобы преуспеть, чтобы доказать всем нашу состоятельность. Ты разве забыла?
Джун поморщилась.
— Да нет, помню.
— Вот и хорошо. — Энтони взглянул на часы. — Мне пора. Чао.
Джун снова уткнулась в почту.
Мэри права. Это была тропическая лихорадка, бред, воспаление мозга. А вот теперь она выздоровела. Нет, еще не выздоровела — выздоравливает. На это потребуется примерно неделя. Через неделю все: прибрежье, золотой песок, Бретт и Найси — станут грёзой, приятным сновидением. Но она всегда будет с горькой радостью вспоминать время, проведенное в том, в «перевернутом» мире. Однако ее настоящая жизнь здесь.
«Будь счастлива, Джун», — звучали в ее душе слова Бретта. Там она и была по-настоящему счастлива. А теперь пора возвращаться в свою жизнь.
Никаких проблем, мэм, все будет в полном порядке, успокоила себя Джун.
Однако проблемы только начинались.
Оказавшись снова в своем мире, Джун часто вспоминала слова, сказанные однажды Бреттом о пойманном дельфине: он не принадлежит больше ни к миру людей, ни к миру дельфинов. Теперь люди почему-то смотрели на нее так, словно она стала совершенно другой, и обращались с ней, как с тяжело больной: говорили приглушенными голосами, взвешивали свои слова. У нее появилось такое ощущение, что она чужда всему окружающему здесь и ни с чем не связана там, в Австралии. Даже если Бретт пришлет фотографии, что это изменит?
Прошел почти месяц со дня ее отъезда. Сейчас Бретт наверняка тренирует Найси перед тем, как выпустить на волю.