— Русская разведка ночью утаскивала пленных?
— Об этом я не знаю, могло быть, иногда кто-то пропадал. Но в целом, я бы сказал, что нет, местность не позволяла — можно было легко утонуть. Там передвигаться можно было только по гатям.
— Были перебежчики с русской стороны?
— Иногда да. Чаще всего, когда у русских приходили новые части. Мы днем спали, а воевали ночью. Я как-то как раз прилег, автомат повесил на вбитую вместо гвоздя гильзу. Неожиданно меня кто-то начал дергать за ногу. Немец бы так не сделал. Я понял, что это русские. Открыл глаза, а рядом со мной около 30 человек! Что мне делать?! Автомат на гвозде. А я всегда говорил, что последний патрон оставлю для себя, я в плен попадать не хотел. А тут их 30 человек! Один из них неожиданно сказал по-немецки, что они хотят сдаться, прошли уже 200 метров по немецким позициям и не встретили ни одного немца. Повезло! Я и еще один товарищ повели их в тыл. Я шел спереди, и тут наши, немцы, открыли по нам огонь! Стреляли, как сумасшедшие, идиоты, от страха, что русские прорвались! Я закричал, что это я. Только тогда они прекратили стрелять. К счастью, никого не ранило. Их немедленно отвели в роту, а потом в батальон. Я их отводил и там должен был вместе с ними стоять с поднятыми руками, пока меня не узнали. В таком количестве перебежчики были единственный раз.
— Что у вас было на ногах?
— У меня были горные ботинки. Обычно у нас были сапоги, но зимой они промерзали, трескались, и были горные ботинки.
— Валенки у русских брали?
— Нет. В болоте в них нельзя было ходить, слишком сыро, они намокали и промерзали.
— Вас комиссовали после ранения, вы больше не были на фронте?
— И да, и нет. Я почти до конца войны преподавал в офицерской школе. Я отвечал за песочный ящик. У нас был песочный ящик примерно десять на десять метров, и там разыгрывались какие-нибудь сражения, в основном из Первой мировой войны или восемнадцатого века. Мы прорабатывали, как должен вести себя офицер в той или иной ситуации. 15 января 1945 года русские прорвались. Нашу школу сразу распустили, а мне поручили весь курс, со всеми учебными материалами, на поезде перевезти в Киршберг?.. Хиршберг?.. в Нижней Селезии. Там меня назначили командиром подразделения истребителей танков. Нам выдали фаустпатроны, но они мне не понравились. Я стрелял из него по танку, снаряд попал в дерево и отрекошетировал обратно к нам. Мы больше их не использовали. У нас были теллермины. Я такими в 1942 году два легких танка лично уничтожил. Танк может пройти не везде, а в городе им особенно тяжело. Когда русские танки подходили к какому-нибудь населенному пункту, уже было ясно, по какой улице они пойдут. Там мы пытались заложить мины. В 1942 году самым большим недостатком русских танков было отсутствие рации. Чтобы передать команду, они останавливались, из люка высовывался командир и махал флажками. Разумеется, мы стреляли по этому офицеру. Позднее появились Т-34, они были неплохие, но чтобы их остановить, надо было только застрелить этого офицера с флажком.