Когда пальцы Фелипе сначала легли на кружева ее бюстгальтера, а затем сдвинули их вниз и нашли сосок, она издала странный сдавленный звук. Через Джессику словно пропустили разряд высокого напряжения. Ей показалось, что тело перестало подчиняться мозгу и начало жить отдельной жизнью. Странно, но это было приятно. Джессике понравились и новизна, и сила эротических ощущений. Прежде она даже не подозревала, что способна испытывать такие интенсивные чувства, не осознавала, что столь остро нуждается в утолении сексуального голода.
Свободной рукой Фелипе подхватил ягодицы Джессики, плотнее прижимая ее к себе, к своей отвердевшей плоти. Его ушей вновь достиг страстный стон, не оставлявший ни малейших сомнений в чувствах Джессики. Не говоря уже о силе ее отклика на легкое ритмичное трение бедер Фелипе, добравшегося до самой чувствительной точки женского тела и скользящего по ней всей длиной своего взбухшего члена.
Грудь Джессики потяжелела, сжавшиеся соски уперлись изнутри в блузку, внизу живота заклубилось желание. Если бы Фелипе захотел, она разделась бы прямо здесь и сейчас. А потом сняла бы одежду с него и…
Автомобильный сигнал, прозвучавший в отдалении, слегка привел Джессику в чувство. Фелипе застонал от досады и отстранился.
— Все это настоящее! — сдавленно произнес он. Джессика покачнулась и, чтобы не упасть, ухватилась за его плечи. — Понимаешь?
Он явно злился, но, на нее или на себя, невозможно было понять. Взглянув в его глаза, Джессика увидела взрывчатую смесь желания, гнева и недовольства и поняла, что он прав. Но вместе с тем сообразила, что ни разрешать, ни тем более поощрять этого нельзя.
— Понимаю, — ответила она и поспешила отодвинуться от Фелипе. Ее лицо пылало, тело до сих пор не покинул чувственный трепет. Он совершенно лишил ее самообладания. Джессика ощущала себя вывернутой наизнанку и превращенной в тугой комок желаний. Неужели это она?
Вновь прозвучал автомобильный сигнал, и Фелипе поднял руку в приветственном жесте. К ним приближался черный джип.
— Сестренка, — хмуро пояснил Фелипе, бросив предупреждающий взгляд на Джессику, лихорадочно засовывавшую полы блузки в джинсы.
— Успокойся, — обронила та. — Подобного больше не повторится.
Его губы плотно сжались. Он посмотрел на двигавшийся в клубах пыли джип, затем снова повернулся к Джессике.
— Ты поняла почему?
Та застегнула пуговицу на поясе и затянула ремень.
— Да. Потому что я этого не желаю.
— Ничего подобного.
— Напротив, все именно так, как я говорю. Наши отцы завязали узел, который нам приходится развязывать. Вот и давай займемся этим, чтобы я могла поскорее убраться домой из твоей распрекрасной Боливии! — Голос Джессики пресекся, плечи поникли. Она находилась на грани истерики.