Хочет командовать сам, и начальствовать в войске над всеми!
Только ему никогда на меня не накинуть уздечку!
Храбрость безмерна его! Боги этим его наделили.
Но и она не даёт ему прав оскорблять меня лично!»
Гневно его тут прервав, отвечал Ахиллес благородный:
«Робким, ничтожным меня справедливо бы все называли,
Если б во всём и везде я тебе угождал молчаливо.
Требуй того от других, ты, напыщенный злой властолюбец!
Здесь не приказывай мне! Больше слушать тебя не намерен!
Слово иное скажу, и его сохрани ты на сердце:
В битву с оружьем в руках никогда за плененную деву
Я не вступлю, ни с тобой и ни с кем; отнимайте, что дали!
Что ж до трофеев других, в корабле моём чёрном хранимых,
То против воли моей ничего ты из них не получишь!
Или, приди и возьми! И пускай это люди увидят:
Чёрная кровь из тебя вкруг копья моего заструится!»
Так полководцы, ведя меж собою словесную битву,
Встали, тем самым закрыв сбор ахеян перед кораблями.
Царь Ахиллес к кораблям быстролётным своим, мирмидонским,
Гневный пошёл, и при нём Менетид с мирмидонской дружиной.
Царь же Атрид повелел судно лёгкое в волны поставить,
Двадцать избрал он гребцов, и возвёл на корабль гекатомбу —
Дар Аполлону, и сам Хрисеиду, прекрасную деву,
Ввёл на корабль. Старшим стал из царей Одиссей многоумный.
Быстро они, устремясь, полетели по водной дороге.
Той же порою Атрид повелел очищаться ахейцам;
Все очищались они и нечистое в волны кидали.
После, для Феба творя гекатомбы у берега моря,
Выбрали лучших и коз и тельцов, и огни возводили.
Жгли они тук, сладкий дух до небес восходил вместе с дымом.
Так аргивяне, трудясь в своём стане, богов ублажали.
Но Агамемнон пока не забыл ни обиды, ни злобы;
Вызвал Талфибия он, следом вызвал ещё Эврибата,
Верных приспешников, им стал он, гневный, наказывать строго:
«Вестники верные, вы отправляйтесь к Ахиллу Пелиду;
За руки взяв, предо мной Брисеиду немедля представьте!
Если же он не отдаст, возвращайтесь, — к ослушнику сам я
С войском приду, и тогда пусть пеняет, ему ж будет хуже».
Так их послал, наказав передать своё грозное слово.
Нехотя вышли они к Ахиллесу по берегу моря.
К быстрым судам подойдя мирмидонским, к шатрам их походным,
Видят: сидит Ахиллес перед ставкой своей очень хмурый.
Вестников сразу узнав, раздражения он не скрывает.
Оба смутились, стоят, и в почтительном страхе к владыке
Ближе не смеют ступить; ни сказать, ни спросить не дерзая.
Видя несмелость послов, им сказал Ахиллес благородный:
«Я вас приветствую здесь, как глашатаев бога и смертных!
Ближе идите, вины вашей нет. Это всё — Агамемнон!