– Ну, это громко сказано! – перебил коллегу Громов. – «Знаешь Яковлева!» А что это за тетрадь, которую должен добыть этот самый Крот! Она что, действительно так ценна? И кто такой профессор Зайцев?
Вместо ответа Эйтингер, не вставая с кресла, достал из папки и протянул генералу еще один лист, с убористым машинописным текстом. Тот углубился в чтение, а полковник пересел за письменный стол и взял трубку внутреннего телефона:
– Иванов? Да, я. Распорядись насчет чая – два стакана – покрепче! Нет, больше ничего не надо.
Откинувшись на стуле, улыбнулся чему-то своему, потом негромко заметил:
– Чай у нас в буфете сейчас замечательный – английский. Союзнички по ленд-лизу поставляют.
– Что? – рассеянно оторвался от текста Громов. – Какой чай?
– Я говорю, чай у нас замечательный, какой-то особо ценный сорт из Цейлона. Сейчас посыльный принесет: у себя на спецдаче в Малаховке ты такого не пробовал!
Генерал ничего не ответил и снова углубился в чтение автобиографической справки, по давней чекистской привычке фиксируя внимание на ключевых моментах:
«Зайцев Иван Григорьевич, 1890 года рождения, выпускник Петербургского технологического института (1912 года), ученик знаменитого Розинга (изобретателя электронно-лучевой трубки – «отца» телевидения).
…В 1927–1937 годах преподаватель Энского политехнического института, доцент, затем профессор и заведующий кафедрой физики…
…В 1937 году арестован по обвинению в антисоветской деятельности. Умер от сердечного приступа 12 января 1938 года, находясь под следствием во Владимирской спецтюрьме НКВД…»
– Так что за тетрадь оставил после себя этот профессор? – спросил Громов, дочитав текст.
– Да черт ее знает! – в сердцах бросил Эйтингер. – Но по всему выходит, что она действительно существует и содержит нечто важное!
Из дальнейших пояснений Громов узнал, что после той радиограммы с упоминанием Зайцева и его тетради группа сотрудников НКГБ-НКВД немедленно выехала в город Энск (это на полпути между Смоленском и Москвой). Там они провели обыск на квартире вдовы ученого, а также на кафедре в институте, изъяв оставшиеся после него записи. Затем бумаги были привезены в Москву (все они уместились в портфеле) и переданы для изучения ученым-атомщикам.
– Так, может быть, все уже изъято, и немцам больше нечем поживиться? – заметил Громов. – Бумаги проверили?
– Вот в том-то и дело, что проверили! По предварительному заключению наших специалистов, в них содержатся черновые расчеты по теории цепной ядерной реакции и прочим мудреным штукам, в которых мы с тобой все равно ничего не смыслим. Причем сделанные на высочайшем уровне!