Леша молча подходит к Саше. Она тщательно завязывает ему галстук, потом оглядывает со всех сторон и сует ему в карман пятерку. Он делает вид, что не заметил этого. Он очень взволнован. Громко хлопает дверь парадной. С Сашиной пятеркой в кармане Леша бежит к памятнику Пушкину, а оттуда, оттуда — вместе с Тамарой Чудиной в Дом кино, к своему приятелю Поливанову.
Дачный вагон битком набит. Суббота. Саша с обеих сторон зажата какими-то толстыми тетками. У всех авоськи, на лицах пот. Кто-то кричит: «Откройте окно!», кто-то кричит: «Нельзя! Сквозняк, здесь дети». — «А если дети, так надо в детский вагон!» — басит кто-то с площадки.
Если б был хоть один свободный крючок, чтоб повесить сумку. В сумке батоны, из ее глазков выглядывают помидоры, груши и цветная капуста.
Переступить с ноги на ногу и то нельзя. Ну ничего, через две станции Ильинское. Она сойдет на платформу и сразу почувствует себя веселее: станет легче авоська. Пахнет листьями, травой — недавно прошел дождь. И чем дальше, тем легче будет авоська, а когда Саша подойдет к даче, она станет совсем легкой. Саша крикнет: «Анюта!» — и побежит навстречу дочке: она не видела ее целых три дня!
Саша идет по тропинке. Земля мокрая. Она сбрасывает туфли и кладет их в авоську прямо на помидоры.
— Саша, Саша! — слышит она Лешин голос. — Анюта, мама приехала, бежим!
Они бегут навстречу друг другу. Авоська хлопает Сашу по ногам. Да черт с ней, с авоськой! Брошу! Лешка подберет.
Налегке, раскинув руки, она бежит навстречу Анюте и, зажмурясь, обнимает ее. Два сердца бьются близко друг от друга — Анютино и Сашино. Обе запыхались. Но уже забыта дорога в поезде, больница, жара.
— Мама, — говорит Анюта.
И Сашину щеку щекочут длинные Анины ресницы.
Взявшись за руки, они идут к калитке по влажной дороге, еще не просохшей после дождя.
Застенчиво опустив голову, глядит им навстречу высокий человек. Он стоит у калитки. Кто это?
— Мой приятель, Поливанов, — говорит Леша. — Вы знакомы. Я прихватил его с собой на воскресенье.
День потемнел. Нельзя будет бегать по дорожкам с Анютой. Нельзя будет свободно шлепать босыми ногами по влажной траве. Дремать под деревом. Качаться с Анютой в гамаке. Кормить с ней хозяйских цыплят. На даче — чужой человек. Надо принимать гостя. И зачем он приехал?
Опустив глаза на свои грязные босые ноги, Саша говорит:
— Здравствуйте, Дмитрий Александрович.
А он в ответ молчит. И на светлой рубашке нет никакого ордена. И растрепаны его волосы. Весь он домашний, дачный, совсем не такой, как в Москве.
Летний вечер. Дачный, субботний. На свет электрической лампы налетают из сада мотыльки, бьются о стекло и падают на скатерть.