Он не лаял, нет, он пищал. Встал на переднем сиденье, глядя в заднее окно, и лапы у него дрожали. Он трясся, пищал, трясся и… «Ииии… Иииии…ииии…» Фары за нами быстро приближались.
Меня сотню раз нагоняли среди ночи лихачи, которые смерти в кювете ищут. Свет фар разрезал туман, дымку или темноту, когда никому не следовало бы идти больше сорока. Случалось, меня обходили пьяницы и самоубийцы. Но ни одни фары ни разу не приближались так быстро, как те, что начали сейчас подмигивать в зеркальце заднего вида. Трасса-2 скоростная, но это же не солончаки Юты. Сумасшедший за мной пытался установить новый рекорд в гонках по шоссе.
Никогда не связывайся с идиотом. Я дал по тормозам и покатил по инерции, мигая — мол, ухожу на обочину. Пусть себе гонщик едет. К чему мне его неприятности? А вот Джесси все гнал. Казалось, он вообще фар не видит. Чипс пищал, потом скатился с сиденья на пол и по-собачьи заплакал.
Минуты полторы я боялся смерти. На секунду мне показалось, что я уже умер. Ветер бил «де сото» в бок. Ветер завывал, как это бывает только зимой. Фары пронеслись мимо… И в свете собственных фар я увидел… изгиб «хадсонова» крыла! Да будь ты миллион лет мертв, такой изгиб все равно узнаешь. Увидел наклонные маленькие, прищуренные задние фары «хадсона», его наклонную дверную стойку. Увидел раздробленное отражение «де сото» в треснувшем стекле со стороны водителя. Услышал рев восьмицилиндрового и грохот вихляющего коленчатого вала. Мимо меня пронесся покатый силуэт Мисс Молли. Из выхлопной трубы летели искры, Мисс Молли выла, как ракета.
Чипс был не единственный, кто завопил. Мой собственный голос вторил вою Мисс Молли, — но Джесси гнал в трех-четырех милях впереди. Не прошло и двух минут, как Мисс Молли обошла «линкольн» с легкостью, словно колеса ему залили в бетон. Искры летели, как фейерверк четвертого июля, и рядом с ними поблекли фары Джесси. «Линк» покачнулся, когда Джесси взял к обочине. Ветер кувалдой бил в мой «де сото».
Прищуренные фары танцевали вдали на шоссе, а после мигнули и исчезли, когда Мисс Молли перевалила за холм или пропала. Ночь стала чернее черного. Из ниоткуда налетело облако и скрыло луну.
В свете моих передних фар танцевал призрак. Готов поклясться, это был Джесси. Он смеялся, точно хорошей шутке, но подал старый дорожный знак, мол, «притормози» — ладонью вниз, точно поглаживал невидимого щенка. Совет я счел здравым: черт меня побери, этот тип мне почти нравился. После Мисс Молли веселый призрак казался прямо-таки приятной компанией.
— Хрень адова, — сказал Джесси, когда я, остановившись за «линком», подошел к дверце, но в следующие пять минут ни слова больше не промолвил.