— Я дружу с его братом, — сказал я. Может, Джонни с братом не ладят? Старик поглядел на меня довольно странно.
— А ты старше, чем выглядишь, — пояснил он. — Джесси давно помер.
Мне подумалось, я сейчас грохнусь в обморок. Руки у меня задрожали, ноги так ослабели, что не встать. За окном кафе витрина загорелась красным, а внутри все притихли, выжидая, может, я тоже чокнутый. Я ковырял пирог. Один из молодых, тревожно поерзав, встал и побрел к двери, размышляя, наверное, не пора ли сходить за обрезом. Остальные трое глядели растерянно.
— Не хочу вас обидеть, — сказал я старику, — но Джесси Стилл жив. Живет в предгорьях. Мы вместе гоняем.
— Джесси Стилл свалился на чертовом «хадсоне терраплейне» в реку Саут Плэтт весной пятьдесят второго, может, пятьдесят третьего. — Старик произнес это очень тихо. — Шину проколол, когда был навеселе.
— Вот почему Джонни не пьет, — добавила официантка. — По крайней мере, я считаю, что причина в этом.
— И теперь ты меня беспокоишь.
Старик посмотрел на официантку, вопросов у нее было не меньше, чем у него.
Меня охватили бесконечные безысходность и страх. У местных нет и не было причин выдумывать подобные небылицы.
— Джесси — сорвиголова. — У меня вышел только шепот. Даже голосу не хватало звука. — Джесси имя себе сделал, раскатывая по дорогам.
— Тут ты все понял правильно, — сказал мне старик. — Но заруби себе на носу, сынок: Джесси Стилл мертв, и плевать, веришь ты мне или нет.
Я понимал, что он не лжет, но понять не значит поверить.
— Спасибо, мистер, — прошептал я старику, — и спасибо, мэм, — официантке.
А после дал деру: им будет теперь о чем поговорить.
Жуткий страх катил вместе со мной — из-за последней открытки Джесси. Он писал, что его, возможно, не будет дома, а теперь это могло означать больше, чем просто отлучка. «Крайслер» превзошел самого себя, и мы просто летели. От границы Монтаны до Шелби — восемь часов в ясный день. Можно просвистеть за семь или даже шесть с половиной, если под колеса тебе не бросится олень. Я был напуган, растерян и медленно закипал. Мы с Линдой только-только начали строить надежды на будущее, а я вот-вот убьюсь, переехав дикобраза или нетель. «Крайслер» ярился как пес, идущий по горячему следу. На восьмидесяти педали газа все хотелось уйти вниз, чтобы мотор по-настоящему взвыл.
Ночная трасса даже не сулит опасность, нет, кричит о ней. По обочинам елозят тени. То, что встает перед тобой в свете фар, возможно, реально, а возможно, и нет. Стальные кресты держат в руках-перекладинах букетики темных цветов. Крутые холмы встают гигантскими кораблями, бросившими якорь среди равнин, а пересохшие русла змеятся чернильными дорожками. С наступлением весны по ним потечет вода, но в сентябре поток лишь на шоссе.