— Я лошадей пристреливал, которые выглядели здоровее вас, ребята, — сказал он хрипловато.
— Это противозаконно, — Мэтт махнул на бульдозер.
— А никто иного и не говорил. — Майк готов был к схватке, если потребуется. — Кому не нравится, может повернуться и уйти.
— Мне нравится, — отозвался Мэтт. — Это уместно и правильно. Но если нас поймают, нам несдобровать.
— Мне нравится почти все и вся, — сказал Майк, — кроме правительства. Обдирает тебя, пока ты жив, потом обирает твой труп. Избавим Джесси хотя бы от этой напасти.
— Власти захотят знать, от чего он умер.
— От печали, — сказал Майк. — На том и оставим.
Джесси прикончил себя, точно подгадав усталость и истощение, но я готов был оставить все как есть. И Мэтт тоже.
— Мы с тобой, — сказал Мэтт. — Но ведь участок продадут за неуплату налогов. Рано или поздно кто-то начнет копать.
— Много лет пройдет. Он мне завещан, Джесси уладил бумаги. Они на кухонном столе. — Майк повернулся к фургончику. — Нужно сделать все как надо, а времени немного.
В фургончике мы нашли одеяло и покрывало. Покопавшись в ящиках буфета, Мэтт обнаружил снимки. Одни были сравнительно новые, другие выцвели: мужчина и женщина в старомодном платье, два маленьких мальчика в воскресных костюмчиках, фотографии машин, и дорожных указателей, и женщин, которые могли быть Сью-Элен и Сарой. Сложив их как колоду, Майк перетянул ее резинкой и, оглядевшись напоследок, взял с кровати тускло-желтые очки, какие гонщики надевают на ночные ралли.
— Ничего не забыли?
— Его собаки, — сказал Мэтт. — У него были фотографии собак. Мы нашли их под подушкой, — даже думать не хотелось, почему они там лежали. Потом мы вернулись к «линку» и очень бережно завернули Джесси в одеяло. Накрыли покрывалом, а его скарб положили на пол рядом с педалью газа. Потом Майк кое-что вспомнил. Развернув Джесси, он проверил его карманы и снова завернул. Тут я понял: ему нужны были ключи, которые он сейчас вставлял в замок зажигания.
Мы втроем стояли у «линка», Мэтт прокашлялся.
— Мой черед говорить, — остановил его Майк. — Это был мой лучший друг. — Майк снял шапку. Лунный свет блекло лег на лысину. — Уйма святош обрадуется, что этого человека больше нет, а это уже кое-что в его пользу. Он выводил из себя приличных людей. Этот человек был сорвиголова чистейшей воды. Но одного люди не понимают: и у сорвиголов есть свое слабое место. Они рискуют всем ради пустяка. Многие люди так боятся умереть, что и не живут вовсе. А Джесси был стократно живым, о смерти даже не думал. Этот человек девяносто выжимал, лишь бы попасть в бар до закрытия. — Тут Майк поперхнулся и прислушался.