- Тушите быстрей костёр! – хрипло крикнул Кошелюк. – Немец бьёт на свет.
- Погреться не дадут…
Солдаты стали судорожно разбрасывать ногами горящие сучья, оправданно ожидая нового залпа. Шелехов потрогал поясницу, длинно вспомнил немца и его маму, так как понял, что теперь придётся мёрзнуть. Новобранцы были ошеломлены, испуганы - для них происшествие было диковинным и ужасным…
- Всегда у вас так? – спросил прыщавый солдатик.
- Энто ищо цветочки…
Между тем в боевых действиях наступила ночная пауза. Немцы включили радиорепродукторы, и во мраке украинской ночи громко зазвучала знойная мелодия «Рио-Риты» - модного в предвоенные годы фокстрота. Григорий залез в воронку, но резкий ветер всё время отворачивал полу драной шинели, оголяя спину.
- Чёрт, как холодно! – поёжился он и запахнулся плотнее.
- А если сходить к интендантам, - несмело предложил новобранец, - попросить другую шинель…
- Энти тыловые крысы скорее удавятся, - буркнул Григорий.
На другой день наступление удачно продолжалось. Однако было ясно, что немцы постепенно оправляются от неожиданности, подбрасывают свежие силы. Обстрел с их стороны усилился… К исходу дня Шелехов почувствовал, что заболевает.
- Продуло-таки через дыру в полушубке! – определил он.
Григорий дрожал в лихорадке, зубы его лязгали, как у голодного волка. Видя это, ротное начальство приказало ему отправляться в тыл и отлежаться в шалаше у пушек.
- Идти нужно километров восемь-десять.
- Дойду…
Дорогу он представлял себе весьма приблизительно: шёл по наезженному машинами и танками пути. Вскоре стало совсем темно. Стрельба доносилась откуда-то издали. Зарево осветительных ракет вспыхивало у самого горизонта.
- Я совсем один под усыпанным крупными звёздами небом. - Голова кружилась и болела.
Часто он терял контроль над собою и не понимал, где находится. Сохранялось только осознание необходимости двигаться дальше и не останавливаться ни в коем случае. Когда забрезжил рассвет, на дороге появились трактора с пушками, едущие ему навстречу.
- Счастливое совпадение! – это переезжала вперёд батарея их полка.
Григория посадили на прицеп, укрыли брезентом, а когда приехали на новое место, положили у печки в шалаше.
- Ежели бы я разминулся с вами, - признался он, - то не нашёл бы никого…
- Спи!
- Совсем заблудился, и Бог знает, чем бы энто всё кончилось! – прошептал Шелехов и крепко заснул.
Пушки стреляли, а он выгонял свою хворь, почти улегшись на раскалённую печурку. Через день простуда отступила. Придя в себя, Григорий вылез как-то утром на запоздалое солнышко и, едва успев оглядеться, бросился наземь с криком: