Когда они вышли вдвоем из павильона, Антон схватил Сливу за плечо и рывком повернул к себе:
– Слышь, ты! Генерал шального азарта! – Он почти натурально разозлился, и лицо его сделалось багровым от сдерживаемого гнева. – Если ты мне не веришь, то скажи сразу, и я уйду. Подозреваешь в чем-то, проверяй, выясняй, наводи справки. Какого хрена ты вот эту клоунаду в который уже раз устраиваешь? Дожидаешься, что я кого-то убью? Могу прямо сейчас вернуться в павильон и сломать пару шей. Хочешь? Ты понимаешь, что за… надоела мне вся эта твоя хрень.
– Ну, ты… остынь! – Слива вырвал из рук Антона свое плечо, но уходить почему-то не торопился. – Горячий, прямо печка! Я тебя предупреждал, говорил тебе…
– Чего ты мне говорил? Что до конца моих дней будешь проверками изводить?
– Что дело серьезное тебе светит. И «бабки» тебе за это отвалят серьезные. Понимай, что на кону!
– Светит, – повторил Антон уже спокойнее, – отвалят. Так бы и сказал сразу, что не ты тут решаешь.
Когда Антон подходил к дому, то увидел на балконе Ирку. Молодая женщина курила, оперевшись локтями на перила, и смотрела куда-то вдаль. Поздний вечер, темнота, женская фигура освещается только светом ночника из комнаты за ее спиной. Но даже при таком освещении, по мелким признакам, Антон сразу догадался, что Ирка не просто курит, а курит нервно, в глубокий затяг, и уже не первую сигарету. Так курят, наверное, смертники перед гильотиной. Или потерявший все человек на пепелище своего хозяйства. Все, конец, больше ничего впереди нет, амба!
Перепрыгивая через две ступеньки, Антон взбежал на свой этаж и решительно нажал кнопку звонка. Если Ирка сейчас скажет, что состояние Славика ухудшилось, или даже… он ее ударит. За ребенка, которого не уберегла, за жизнь, которую она своему сыну устроила.
Дверь открылась не сразу, а когда Ирка появилась на пороге, на лице ее не было ни возмущения, ни удивления. Она просто открыла, посмотрела на Антона и пошла в глубь квартиры. Антон ругнулся и бросился за ней.
– Что случилось? – требовательно проговорил он и поморщился. В квартире откровенно пахло алкоголем. Причем так, как будто водку не пили, а мыли ею полы.
Ирка, в состоянии какой-то растерянности, дошла до темной гостиной и обессиленно опустилась на старенький диван. Антон нашарил выключатель, включил свет и подошел к ней. К его большому удивлению, она не была пьяна. Нет, алкоголем от нее пахло, но не более.
– Ира, что с тобой? Что случилось?
– Водку разлила… – тихо ответила женщина. – Хотела напиться, а руки не слушаются, валится все. – В доказательство она подняла перед собой руки, подержала на весу, потом понюхала. – Я знаю, ты осуждаешь меня. Ты Славика жалеешь. А я, думаешь, его не жалею? Я ведь для него живу, все для него делаю, чтобы он ни в чем не нуждался.