Тут он протрезвел сразу:
– Как это – поспать?
– А вот так. На законном основании.
– Не часто ли, Кланя?
– Не часто. Раз в месяц.
Вот те на! Влип Полуторка: с одних танцев да на другие. Да без перерыва! Чего делать – неизвестно. Вот он и спрашивает, ласково да заботливо:
– А тебе, Кланя, разве уже можно?
– Можно, Вася. Нынче можно.
– А тебе, Кланя, разве еще нужно?
– Нужно, Вася. Всегда нужно.
Лежит себе в кровати, стерва толстозадая, и ухмыляется. Прижучила мужика – не отвертеться.
Вот он и виляет, время тянет:
– Я, Кланя, чайку попью. В горле першит.
– Потом и попьёшь. Заварю тебе свеженького, с вареньицем.
– Я, Кланя, покурю пока. Давно не курил.
– Потом и покуришь. С устатку.
– Я, Кланя...
– Раздевайся, – велит. – Завтра говорить будем.
Начал он раздеваться. Пуговку отстегнет – постоит. Другую отстегнет – походит. Авось, передумает. Авось, расхочется. А она будто мысли читает:
– Не расхочется, Вася, нет, не расхочется.
– Ой, – говорит, – Кланя! – Будто вспомнил чего. – Надо бы погоду послушать. На завтра.
– Слушала, Вася, я слушала. Облачно, Вася, временами дождь.
– Видала... – говорит.– Пора плащ доставать. Срочно. А то позабудем.
– Достала, Вася. Вон, на вешалке висит. – И уже с угрозой: – Чего это ты, Вася, уклоняешься? Или не желаешь? Или еще чего?
– Чаво это – не желаю... Когда это я не желал? Желаю, и даже очень.
– Тогда иди, сокол, ко мне. Заждалася.
– Счас, Кланя, ополоснусь с дороги.
– Ополоснись, сокол, ополоснись.
Стоит Полуторка в ванной, голову опустил, молит – заклинает:
– Голубь, вставай! Голубь, подымайся! Не подведи, голубь!
А голубь у него спит, умаявшись. Голубю не до него. У голубя самый сон – не добудишься.
Кланька из комнаты:
– Вася, я жду.
– Иду, Кланя, иду!
И снова:
– Голубь, проснись! Голубь, очнись! Не подведи, голубь, будь другом!
А голубь глаз приоткрыл, будто сердится спросонья: чего ты меня тревожишь не по делу? Было бы для кого! Хватит на сегодня, наработался, тоже, небось, не каторжный.
Кланька опять из комнаты:
– Вася! Нет моей мочи!..
– Иду, Кланя, вот он я.
А сам чуть не на колени:
– Голубь! Сизокрылый ты мой! Век не забуду! Подымайся, отец! Потом отоспишься!..
Тут мы на него навалились, на Полуторку:
– Дальше-то что? Дальше?!
– Ребяты! – запел. – Милаи! Ведь не продал, не осрамил, голубь мой! Что ба я без него делал! Как ба я жил! Вот это друг, ребяты! Друг – он не подведет! Кланька-то моя так потом и ластилась, так и стелилась... Извини, говорит, Вася, за мысли за черные. Она мне и чаю, она мне вареньица, бутылку выставила припрятанную. Ох, говорит, Васенька, ты у меня орел! Сокол! Ястреб с коршуном! Желаю я, Васенька, с тобою спать. Как это, говорю, спать? Только что спали. Желаю я, Васенька, еще. Ах, ты, говорю, толстозадая, что ж ты, говорю, о других-то не думаешь? Другие с работы, другие с фотографирования, другим отдых положен... Это тебе удовольствие, а другим знаешь чаво? Чаво, Васенька? Чаво, чаво – ничаво... Проехало.