– Давай, – орет, – к Шурке!
– Ой, Васёк, тебя Кланька убьёт.
– Не ваша забота.
Не наша так не наша. Бежим к Шурке, в магазин. Торкнулись с обратного ходу, зовем ласково:
– Шур, а Шур...
Выплывает. Морда наглая, бока жирные, зад обвислый, ноги бутылками.
– Чего вам?
– Шур, а Шур, – говорит Полуторка. – Сколько дашь?
Пальцем в маникюре ткнула в подушку и говорит:
– Бутылку. За обе.
– Ты что?! – орем. – Побойся Бога! Они же пуховые, с наволоками, с цветастыми...
– А сколько вам? – спрашивает.
Полуторка сходу:
– Три литра. И пива.
А она дразнится:
– Пива... Ссать будешь криво.
– Шур! – орем мы. – Три – это он загнул. Чистая цена – два литра!
– Идите, – говорит. – У меня народ стоит.
– Шур! Куда ж мы пойдём?
– А в другой магазин.
Тут Полуторка говорит:
– Ладно уж... Хрен с тобой. Давай сколько дашь.
– Так бы и начинал. Подухи-то, небось, ворованные?
– Ты что! Свои собственные.
– Тогда с клопами.
Взяла подушки, унесла внутрь, двери затворила. Стоим – гадаем, чего вынесет, вслух сказать боязно.
Выплывает:
– Литр, – говорит и сует две бутылки. – И пачку "Прибоя".
– Ну, Шур! – орем. – Ай да Шур! Вот это Шур! Баба-золото! Понимает нашего брата!..
И лапать её. Кто за что горазд. А она стоит, улыбается довольная, зад под руки подставляет. А харя у нее – так бы и смазал кирпичом.
– Ну, – говорит, – все полапали?
– Все!
– Больше не желаете?
– Не, Шур! В другой раз.
– Тогда я пошла. У меня народ стоит.
И дверь затворила.
Серёга говорит:
– Вот бы ее к стенке...
Колюня говорит:
– И из карабина...
Иван:
– Из автомата...
Я:
– Из пушки... А то не прошибешь.
Полуторка:
– Вы чаво?.. Охренели? Пить пора!
А мы:
– Чаво, чаво – ничаво... Разливай!
Время прошло, дней пять, всё нам Полуторка не попадался. То ли на работу пошел, то ли уехал куда. И вот глядим: шагает по двору, вроде, без всякой охоты, через силу, ногами нетвердо перебирает, а по бокам идут Кланька с матерью, за руки его держат. И глаз у него пуганый.
Мы ему:
– Васёк, ты чего это?
А он:
– Сознаваться иду.
Мы:
– Это куда еще?
А Кланька:
– Куда, куда – никуда... Не ваше, – говорит, – собачье дело.
Они идут, а мы следом. Они через дорогу, и мы туда же. А со спины Полуторка весь перекособоченный, и руки трясутся заметно. Как с хорошего перепоя.
Пришли к магазину, к обратному ходу. Они встали, и мы вокруг. Серёга, Колюня, Иван да я.
– Здесь, – говорит Полуторка.
Кланька велит:
– Стучи.
Он:
– Тук-тук...
– Громче.
– Тук-тук.
– Кому сказано!
– Тук-тук-тук!
– Давай я, – говорит Серёга, да как вдарит каблуком – дверь с крючка! – Шур! Шура!..
Выплывает:
– Чего вам?
Кланька говорит:
– Она?