Это день наш.
И час наш.
И жизнь наша.
Другой жизни не будет.
А по косогору, вдоль дороги, понурившись, бредут мужички, мятые, патлатые, грязные, подконвойные. Мужички несут флаги, кумач, транспаранты. Это их работа подневольная. Снимать украшения после праздника.
Праздник кончился, не начавшись.
Не окончившись, начинаются будни.
А наутро...
А наутро мы выйдем, как обычно, на прогулку. Вместе с собакой. По ее неотложным делам.
Слева будет стоять черная "Волга", справа – милицейская.
– Это не за нами? – взглядом спросит собака.
– Трудно сказать, – ответим мы. – На всякий случай, поспеши.
И она торопливо поднимет лапу у первого же столба.
Небылица восьмая и последняя
Это ещё что, мужики! Это всё ништо. Чего вы не знаете, то мы позабыли. Чего вы хотите, то мы расхотели. Куда вы идете, там мы уже были. Только что оттуда. Не стоило и ходить. Мало ли можно чего, да не для чего.
Вот бегу я как-то мимо блинной, гляжу за стекло: все там. И Серёга, и Колюня, и Иван. Сидят – балдеют, одного меня нехватка. И мужик с ними: не узнаю кто. Вроде, видались когда-то, а где – не помню.
Увидал меня – руки раскинул:
– Володя! – запел. – Друг! Не признал?..
– Мать,– говорю,– мачеха! Никак, Васёк? Чего с тобой сталось?
А он:
– Чаво, чаво – ничаво... Счастье пучит, беда крючит. Горе, Володя, одного рака красит.
Гляжу на него – плачу. Тощий, бугристый, корявый, спина горбатая, пальцы скрюченные, шея кривая, мослы везде наросли, наростами на березе: жуть одна! И морщины по лицу, как на доске стиральной.
– Эх, – говорю, – и потерло тебя, Васёк.
А он:
– Это от сырости, Володя. Полный срок отсидел в сырости. На болоте жил, на болоте вкалывал. Садись давай, выпей на мои.
Гляжу – стол у них богатый. Водки навалом, блины у каждого, селедочка: червонца на два потянет, на три.
– Разбогател? – говорю.
А он:
– Разбогател, Володя. Не поверишь: разбогател от сырости.
– Как так?
– А так. Скелет, Володя, пропиваю. Свой собственный.
– Ври давай!
А ребята:
– Точно, Володя. Всё, как есть!
Посадил он меня, стакан налил:
– Ребяты! Володя! Коля! Серёга! Иван! Вот она, моя удача! Вот он, мой фарт! Счастье привалило! Туз козырный! Чуете?
Я по первой выпил, блинком закусил:
– Чую, Васёк. Теперь чую.
– Володя! И я чую! И я! Воротился из лагеря, иду к Кланьке: чего, думаю, делать буду? Как жить дальше? Потемки, Володя! Тут подходит ко мне хрен в очках, за рукав дергает: можно вас на минуточку? Чего, говорю, тебе?
А он:
– Вы, гражданин, не удивляйтесь, но поглядел я на вас и вижу, что представляете особый интерес для науки. Ах, – говорит, – какое строение! Ах, – говорит, – какие искривления! Ах, какие наросты! Ах, – говорит, – ах!