Внутреннее убранства постоялого двора очаровывало: стены украшены старинной медной утварью, на полках лестницей вдоль стены стояли заботливо склеенные крынки, чашки и тарелки, завлекавшие в дом счастье. С потолка свисали луковые и чесночные косы, вперемешку с пучками душистых трав и венков из листьев. От их аромата есть гости хотели неимоверно.
- Что ты к озеру прицепилась? - поинтересовался Снэйк.
- Лос-Идос расположен севернее и в реке на мелководье после дождей купаться будет можно. Здесь нет. Сдается, завелся в местном озере студень. Проверить надо бы, - со смыслом произнесла Кель.
- Хорошо, поспрашиваю, а что за зверь этот студень? Надо же понимать, о чем людей расспрашивать. Я так понимаю, они в курсе, иначе бы давно запрос в гильдию послали?
- Скорее всего не в курсе. Узнай, когда озеро перестало прогреваться. И еще спроси насчет утопленников не было ли среди них влюбленных с разбитым сердцем. Студень обычно таких к рукам прибирает. Кстати, уточни есть ли кто в деревне, кто воду на дух не переносит и боится к ней подходить.
- Постараюсь разузнать до ужина, - кивнул помощник. - А ты бы не ходила на озеро, - вскользь заметил Правая Рука.
Кель хмыкнула и промолчала. Пойдет, точно пойдет. Интересно же знать в самом деле там нежить лютует или просто народ в Больших дворах безголовый живет. Кумба закрыл за собой дверь, в рекордно короткие сроки распаковал седельную сумку, обтерся смоченным в подогретой воде полотенцем, сменил одежду и вышел за Кель.
На стук в дверь ее комнаты никто не ответил. Неужто успела сбежать?
Ох, еще одна безголовая!
Мужчина высунулся в открытое окно, чтобы окликнуть Императрицу, но остановился: чуть поодаль за ней следовали некроманты. Снэйк ухмыльнулся, помотал головой и передумал звать Кель. С ней два мастера смерти, подстрахуют если что, а ему надо свою часть работы выполнить.
Спокойная деревенька, хорошие люди, прекрасный не испорченный ароматами рынка и речного порта воздух, а вот мне не нравится! Сама не знаю, что случилось, но как в Большие Дворы въехали, так меня аж затрясло. Яркие краски заборов по глаза резанули, от остроконечных крыш голова закружилась, а от гомона людей и животных голова разболелась хоть уши придорожной травой затыкай или гривой конской. Но лошадь жалко.
Нет никаких причин, а интуиция голосит как сигнальные колокола в столице. И ведь не сразу начала скрипеть, пока подъезжали зудела в ухо, а как гостеприимно распахнутые ворота миновали во весь голос завопила. Мол, руки в ноги бери, с зубы все вместе складывай и ползком, ползком отсюда!