. Естественно, что эти слова побудили рапповцев к применению «военизированных» методов на «литературном фронте».
Мягко критикуя руководителей РАПП за отдельные «перегибы», Сталин не оставлял у них сомнений в том, что признает за ними роль «военачальника» в литературе и считает, что «общая линия» у них «в основном правильная». «Руководить сложнейшим фронтом советской художественной литературы,— подчеркивал Сталин,— призваны вы, и только вы… Что касается моих отношений к РАППу, они остались такими же близкими и дружескими, какими были до сего времени. Это не значит, что я отказываюсь критиковать её ошибки, как я их понимаю» [575].
Эти установки Сталина были закреплены в редакционной статье «Правды», где содержался призыв «базируясь на основной пролетарской организации (ВОАПП) [576] и через неё идти вперед к разрешению огромных задач, стоящих перед партией на литературном фронте» [577]. С этого времени круто изменилась роль РАПП. Из организации, хотя и влиятельной, но в общем равноправной с другими литературными группировками, она превратилась в организацию, занявшую монопольное положение в литературном движении.
В соответствии с общим духом идеологической жизни этого периода рапповская критика настаивала на резком обострении классовой борьбы в литературе, обвиняла В. Иванова, Л. Леонова, И. Сельвинского и других советских писателей в «сдвиге вправо», находила в произведениях А. Платонова, К. Федина, Н. Клюева, С. Клычкова «апологию кулака». «Правые», «буржуазные» тенденции были обнаружены в творчестве М. Булгакова, Б. Пильняка и др. Сущность ошибок целой группы поэтов (Э. Багрицкого, М. Светлова, М. Голодного и др.) усматривалась в том, что они «отдельными своими устремлениями, часто не осознанными, работают на нашего классового врага» [578].
Извращённое понимание классового подхода к художественным явлениям было связано в рапповской критике с отвержением понятия «гуманизм». «Никакая форма гуманизма в периоды обострённых классовых боёв не может и не способна укреплять и сплачивать рабочий класс в его общественной практике» [579],— гласила официальная рапповская установка того времени. Генеральный секретарь РАПП Л. Авербах усматривал основной порок рассказа А. Платонова «Усомнившийся Макар» в «пропаганде гуманизма», в том, что писатель отказывался считать истинно человеческим качеством «классовую ненависть» [580]. Рапповский критик Мазнин писал о мелкобуржуазной сущности творчества Шолохова на том основании, что «сладенькая водица поповски-лицемерного всепрощения, гнуснейшего гуманизма является выражением явного влияния на Шолохова классово-враждебных сил»