Перед вдумчивым читателям этой книги непременно встанут вопросы: не возникает ли на её страницах тот же самый образ прошлого, который культивируется в бесчисленных писаниях современных «демократов»? Чем отличается критика сталинизма слева от его критики справа? В чём принципиальное отличие марксистской оценки исторической реальности 20—30-х годов от оценок ренегатов коммунизма типа А. Яковлева или Д. Волкогонова?
Философско-социологический аспект этих непростых проблем был раскрыт ещё в 70-е годы выдающимся советским философом М. А. Лифшицем в полемике с идеологическими предшественниками тотальной антикоммунистической кампании, ныне прокатывающейся по всем республикам распавшегося Советского Союза. Отмечая неизбежность совпадений между «карикатурой, внешней, сатирической и её… реальной моделью, как будто оправдывающей реакционную критику…», философ объяснял наличие таких совпадений явлением «классовой правды» врага, т. е. реальным содержанием, обнаруживающимся «в самых злобных выпадах против социализма» [878].
«Как бы ни были противоположны точки зрения,— писал Лифшиц,— существует объективное содержание человеческой мысли. Поэтому совпадения возможны. Но когда двое говорят одно и то же — они говорят не одно и то же, а совсем разное» [879]. Отрицание возможности совпадений марксистских исторических констатаций с «классовой правдой» противников коммунизма ведёт к скатыванию на позиции вульгарной социологии, рассматривающей человеческую мысль не как отражение реальности, а как чисто субъективное выражение определённой социальной позиции. Марксистская социология отделяет в «смеси истинного и ложного», присутствующей во всех реакционных идеологических построениях, объективное содержание феноменов общественной жизни и общественной психологии от их извращённого толкования, служащего ретроградным политическим целям.
Лифшиц подчеркивал, что «классовая правда» врага включает две взаимодополняющие ипостаси: 1) «И верно, да скверно!» (на основе анализа реальных исторических фактов и тенденций, содержащего элементы объективной истины, делаются реакционные социологические и политические выводы); 2) «И скверно, да верно!» (ложные истолкования истории и социологические обобщения паразитируют на ошибках и преступлениях, которые имели место в реальной исторической практике).
Для выявления различий между «внешней, сатирической карикатурой» и правдивой исторической картиной оказывается бесплодным проведение «абстрактных разграничительных линий», игнорирование «диалектических схождений и расхождений идей, вплоть до соприкосновения противоположного»