— Имеет, — согласился Джонатан. — К Рождеству надо вернуться и заняться контрактами и расчётами.
— Всех будем оставлять?
— Я думаю, да. В принципе команда сработанная. А новых… Посмотрим по обстоятельствам.
— Понятно. Да, вот ещё, Джонни. Что будем делать с мелюзгой? Лето они проболтались, но надо их как-то определить.
— От комиссий они прячутся ловко, — засмеялся Джонатан. — Раз — и нету никого. И тихие сразу. Но ты прав. Сойдёт листва, да ещё снег ляжет…
— Поморозятся, — кивнул Фредди.
— Думаю, когда будем с Генни решать тот вопрос, то и этот заодно.
— Да, в этом Генни можно доверять.
За окном стремительно летели назад зелёные холмы и пожелтевшие рощи. Изредка мелькали маленькие городки. Джонатан откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. Фредди шевельнул плечами, устраиваясь поудобнее. Что ж, можно и отдохнуть. С каким вкусом Джонни выговаривает: "дом", "домой". Что ж… Это его дом. Джонатан Бредли, лендлорд…
… Серое, в потёках грязи, с полузасохшей ссадиной под глазом и свежими синяками на лбу — у ковбоев руки тяжёлые, уж коли бьют в лоб, то на совесть — мальчишеское лицо. Ярко-синие настороженные глаза. Серые от грязи слипшиеся волосы. Ковбойка, джинсы, сапоги — всё грязное, рваное. А видно, что совсем другого табуна жеребёнок. Из дома, что ли, сбежал?
— И кто у тебя висит на хвосте, малец?
— Это моя проблема, сэр.
— Не ершись, малец. В одиночку не выживешь.
— Но и никого не подставишь, сэр.
Он кивает. Мальчишка держится из последнего. Сдохнет, но не сдастся. Видал таких.
— Садись рядом, малец, И запомни: сэров здесь нет. За сэра да милорда и врезать можно.
Мальчишка молча кивнул и сел рядом, устало опустил плечи. Камера просторная, но уж больно много натолкали в неё сегодня, ног не вытянуть.
— Мустанг, сыграем?
— Не на что.
Отвалили. Не лежит сегодня душа к игре. Вот и выпил, и в морду кому-то дал. Хорошо дал, раз на трое суток сунули. А тоска не отпускает. Подраться, надраться и трахнуться. Радости ковбойские. А сегодня чего-то… не то. Из какого же табуна такой… светленький? Грязь корой, а видно.
— А ну… исчезни, мелюзга!
Мальчишка дёрнулся, но он тяжело опустил руку на костлявое мальчишеское плечо и поднял глаза на покачивающегося опухшего ковбоя.
— Тебе места мало?
— А тебе что…?!
— Оставь мальца.
— Молод он у стенки сидеть!
Ну ладно. Раз напросился, так и получи. Он вскакивает на ноги и одним ударом отбрасывает приставалу к противоположной стене.
— А ты полежи!
Общий хохот и ругань.
— Ну, Мустанг лягнёт, так лягнёт.
Лязг отодвигаемой решётки, и шериф на пороге.
— Тебе, Мустанг, добавить, что ли?