Марта, увидев, что нашли налоговые полицейские, на мгновение словно превратилась в камень, но усилием воли заставила себя даже улыбнуться.
— Что это такое? — поморщившись, спросил капитан, скосившись на Земскую. Но Марта почему-то сразу поняла, что офицер налоговой полиции хорошо знает, какой документ держит в руках. И именно ради него он сюда и заявился.
— Это не имеет отношения к нашей работе, это частные записи, — Земская потянулась рукой к тетради, но Рындин быстро сунул ее в портфель.
— Ничего, мы посмотрим эти ваши записки, — с торжествующим видом сказал капитан.
Марта обернулась к Стасу, словно он мог выручить ее, но Ровенский был не состоянии выговорить ни слова, с отчаянием осознавая, какой разрушительной силы компромат попал в руки налоговикам. Он вдруг понял, почему люди убивают друг друга. Приди Рындин сюда один и будь у Стаса в руках пистолет, он бы, возможно, и выстрелил. Так ему, по крайней мере, представилось.
— Но вы не имеете права брать частные записи! — опомнившись, стала настаивать главбухша. — Это моя личная собственность!
— Частные записи хранятся у людей дома, а все, что находится в офисе, считается собственностью служебной, — возразил офицер. — Если я увижу, что это действительно не имеет отношения к деятельности фирмы, то тотчас же тетрадь верну и принесу свои извинения. Мы уважаем права человека и не читаем дневники и частную переписку.
В голосе Рындина зазвучали насмешливые нотки, чувствовалось, что он издевается.
— Что ж, спасибо за сотрудничество! Не прощаюсь, надеюсь, мы скоро увидимся!
Капитан забрал портфель, кивнул автоматчикам, надел фуражку и вышел, а за ним его рать.
Несколько мгновений Марта и Стас сидели молча, не глядя друг на друга.
Вбежал Алексей:
— Ну как, все нормально?
— Иди работай, — сказал Ровенский.
— Понял. — Продавец исчез.
На столе оставалась недопитая бутылка шампанского, и Стас в несколько глотков осушил ее. Потом заметил страждущие глаза Марты и покраснел.
— Извини.
Земская налила себе холодного чая, залпом выпила. Потом закурила, лихорадочно пытаясь вспомнить все записи, которые она делала в книге за последнее время. Вроде бы фамилий она не писала, указывала лишь две буквы: «С», «М» — и суммы. Что же там еще есть?
Марта леденела от страха, и память отказывалась выдавать все подробности.
— Как там оказалась книга черной кассы? — помолчав и набравшись сил, спросил Ровенский, мотнув головой на портрет Чаплина. — Она же у тебя дома хранилась! Главбухша кивнула. Налила себе еще чаю.
— Как? — переспросил директор.