— Твоим внебрачным сыном, — усмехнулась Марта.
— Я всегда считал тебя умной женщиной, — ответил он. — Вот, собственно, вся история. Что же касается Юли, то я ее не люблю. Она цинична, развратна, лжива, продажна, и как только ты переедешь ко мне, мы поменяем нашу двухкомнатную и мамину однокомнатную на хорошую трехкомнатную и заживем без хлопот. А этот воронежский мотылек не пропадет. Она скопила уже достаточно денег, чтобы купить небольшую квартиру. Вот пусть и покупает, снимает, мне все равно, я не хочу ее больше видеть и уж тем более не стану спасать. Забудь о Юле и любых попытках переменить условия. Я не откажусь от них, Даже если вы выкрадете меня и приставите пистолет к виску. Ты должна понять одно — я, собственно, ради этого и согласился прийти на встречу: либо ты идешь в тюрьму, либо возвращаешься ко мне. Альтернативы нет. И не будет. Ты должна просто сесть и принять решение. Любое, конечно. — Он помолчал, отломил квадратик шоколадки, разжевал, выпил сока. — Ты можешь меня проклинать, честить всеми словами, ненавидеть, но вспомни, как ты меня бросила. Я тогда чуть не умер от боли. И поклялся, что верну тебя, чего бы мне этого ни стоило.
Это не сумасшествие, нет. За любовь надо бороться. Вот я и борюсь. И верю, что лет через пять-шесть ты мне скажешь: «Как я благодарна тебе, что мы снова вместе. Я только сейчас поняла, как счастлива с тобой!»
Последние слова Валерьян Адамович прошептал с благоговением, шумно зашмыгал носом, задышал, и слезы сверкнули в его глазах.
Марта сидела оцепенев, не в силах произнести ни слова.
Она предчувствовала такой исход, но до конца этой встречи не хотела в него верить. И вот все рухнуло. Теперь уже никаких вариантов нет.
Земская даже знала, что скажет спец Стуков. Он усмехнется, глотнет виски и выдаст:
— Ну а какая трагедь? Вернись к нему, поживи год-два, ему под семьдесят — долго не протянет. И потом, когда ты получишь назад кассовую книгу, можно будет взять и уйти. Конечно, он возвратит ее не сразу. Дождется, пока ты получишь развод, сочетаешься с ним браком, переедешь, и лишь когда он почувствует себя уверенным, отдаст. Жизнь на свободе лучше, чем в неволе.
Купив по дороге свежих помидоров и огурцов, Марта вернулась домой, настружила себе салат, заправила его сметаной и с жадностью все съела, подтерев остатки соуса кусочком белого хлеба. Телевизор не включала. От обилия рекламы и боевиков ее тошнило.
Позвонил Юрчинский и стал нагло давить на нее, требуя немедленного свидания.
— Я хочу сегодня! — твердил он. — Я тут вас спасаю, жертвую своей врачебной репутацией, а что взамен? Я не прошу многого, хотя бы одна-две встречи. Так ведь тоже нельзя. За все надо платить, милая Марта!