Ванная комната поразила Селену даже больше, чем прихожая. Выложенные изумрудно-зеленой мозаикой стены, огромная круглая ванна, прозрачный умывальник, сияющие краны, к которым и прикасаться-то страшно, аккуратная стопка разноцветных полотенец на полке, два банных халата на вешалке. После секундной внутренней борьбы Селена все-таки решилась: открыла горячую воду, намылила руки вкусно пахнущим мылом, посмотрела на свое испуганное отражение. Испуганное?! Интересно, чего она боится? Тут радоваться нужно. Девушка плеснула в лицо воды. Отражение из испуганного сделалось жалким.
Конечно, она боится! Боится не прижиться в этом изысканном великолепии. Боится что-нибудь сломать или сказать что-нибудь невпопад. Боится чем-нибудь разочаровать Элеонору. Боится, что та наиграется и вернет ее обратно в детдом. Это были только самые очевидные страхи. А сколько их было скрытых, подспудных. Тех, о которых она даже не догадывается…
— Чай готов!
Селена вздрогнула, торопливо вытерла лицо и руки полотенцем, вышла из ванной.
Кухня Элеоноры тоже оказалась выдающейся. Только поражала воображение она скорее не отделкой, а обилием всевозможной бытовой техники. Огромный, до потолка, холодильник, микроволновка, посудомоечная машина, тостер — и это только то, что неискушенной в подобного рода вещах Селене удалось идентифицировать.
Элеонора, точно прочтя ее мысли, сказала с улыбкой:
— В моем положении бытовая техника — это не роскошь, а жизненная необходимость. И, раз уж мы об этом заговорили, я хотела бы тебя кое о чем попросить.
Селена вся сжалась. Начинается… сейчас Элеонора скажет, чтоб она ничего не трогала, потому что техника дорогая, а она детдомовка и обращаться с таким роскошными вещами не приучена.
— В моем доме есть одно незыблемое правило. Вещи всегда должны оставаться на своих местах. Поверь, девочка, это не прихоть. В жизни незрячего человека порядок — основа стабильности. Если я поставила свою чашку на верхнюю полочку слева, то оттуда я ее и возьму. И если ты переставишь ее в другое место, мне будет очень сложно ее найти. Понимаешь?
Липкие тиски страха разжались, Селена кивнула. Тетя хочет от нее только порядка, а к порядку ей не привыкать.
— Понимаю. — Она присела на край стула, потом встрепенулась, вскочила на ноги: — Давайте я вам помогу.
— Спасибо, девочка. Я уже практически управилась. И вот еще что, обращайся ко мне на «ты». Ведь мы же не чужие друг другу. Хорошо?
— Я попробую. — Обращаться на «ты» к такой женщине, как Элеонора, казалось немыслимым. Вряд ли у нее получится вот так сразу, но она постарается.