Она развернулась и начала спускаться по лестнице.
— Ирина, подождите!
Самойлова замерла на середине пролета, но не повернулась.
— Если не боитесь заразиться, то идемте в квартиру. Боюсь, что мне ещё несколько дней будет так же плохо, а поговорить нам действительно нужно.
Женщина, пару секунд поколебавшись, подошла в Еве.
— Спасибо.
— Пока не за что. Проходите.
Закрыв дверь, она обернулась к нежданной гостье. Та стояла, не отводя глаз от уже легендарных слов.
— Это?..
— Это у меня тоска по детству, не нарисовалась в свое время на обоях, — хрипло каркнула закашлявшаяся Ева и постаралась прикрыть зеркало спиной. — Проходите прямо, потом налево. Может, из меня сейчас и отвратительная хозяйка, но чаем напою.
— Не нужно беспокоиться, — замахала руками Ирина, а потом задумалась. — Хотя, вам самой нужно больше пить.
Ева подождала, пока гостья разденется и молча ткнула в направлении кухни. Она раньше видела фото Самойловой, и теперь поразилась, насколько изменилась эта женщина за пару недель. Среднего роста полненькая блондинка, светлые серо-голубые глаза. Но сейчас она была какой-то издерганной, измученной. Женщина постоянно теребила сумку и поправляла волосы, словно эти движения позволяли её держать себя в руках.
Гостья, устроившись на стуле, все никак не решалась заговорить, видимо собираясь с силами, а у Агеева слишком плохо себя чувствовала, чтобы развлекать её светской беседой.
— Ирин, давайте сразу на «ты» перейдем? У нас не настолько большая разница в возрасте, да и разговор не официальный…
— Хорошо, — Самойлова выпрямилась и, откинувшись на спинку стула, посмотрела, наконец, на ту, которую подсознательно начинала уже ненавидеть. Но вид бледной, явно больной адвокатши, которая съежившись, сидела в углу диванчика, вдыхая аромат чая, так не вязался с тем образом, который уже успел у неё сложиться, исходя из слухов, что Ирина теперь не знала, что ей сказать. Бледная, с темными кругами под глазами и лихорадочным румянцем хрупкая девушка вызывала скорее сочувствие, чем какой-то негатив, и становилось ясно, почему Денис запретил Леше трогать Агееву. Хотя в первый момент она и разозлилась на брата мужа, но теперь понимала его — Ева вызывала желание заботиться и защищать. Во всяком случае — сейчас. И пусть Ирина уже знала, что внешность обманчива, но почему-то была уверена, что эта девушка не такая сволочь, какой рисовала её народная молва.
— Пойми, — вполголоса, чтобы не напрягать связки, сказала Ева, не поднимая взгляд выше керамического ободка чашки, — что бы ты мне сейчас не сказала, я не буду уговаривать Светлану отдать вам ребенка. Но и обратного делать тоже не стану.