У солдат тогда было три с чем-то рубля денежное довольствие. На песо около пятёрки выходило. А бутылка кока-колы стоила чуть поменьше песо. Пять бутылок мог купить солдат рядовой. Я — десять, потому что мне, как замкомвзвода, десять песо на руки давали. Ещё сколько-то рублей переводили на лицевой счёт.
Первый раз я кока-колу попробовал в кубинском магазинчике. Из холодильника, в красивой бутылочке. Первый раз в жизни! Очень понравилось. Мы сразу с собой захотели купить — угостить приятелей.
А хозяин магазинчика с собой не продаёт. Здесь стой и пей!
Мы не поймём: в чём дело? Предлагаем ему за бутылку, как за две. Очень нам хочется показать другим эту сраную кока-колу.
Хозяин ни хера не поддаётся. Не продаю с собой — и всё.
Потом только нам разъяснили: как американцев не стало, бутылки для кока-колы перестали завозить. Саму-то жидкость как-то самопально гонят, а бутылок новых нет. И он если бутылку отдаст, она выпадает из круговорота. Нечем торговать ему будет!
Потом уже, когда лавка стала действовать в части, завезли и туда кока-колы. Но там она без холодильника была, тёплая. Ни вкуса в ней, ни хера.
Как нас ещё разлагали? Ну, из Америки радиостанция специально работала на нашу группу, чтобы мы новости слушали. А нам на хер эти новости. Да и где ты их будешь слушать? Зато библии с голыми бабами имели большое хождение. С виду библия как библия, на английском, но в ней вклейки порнографические.
Шофёры, которые офицеров возили на козелках, всегда закупали что-то в городке. В моём расчёте Паша Дука был шофёр. И вот он, как выедет, или спирта купит, или библий этих.
Когда мы уже домой уезжали, многие хотели свои библии увезти в Союз. Сохранить на память. Но их поотбирали во время досмотра.
Первые три-четыре месяца вообще переписки никакой не разрешали.
Но нас всё-таки было сорок с лишним тысяч. Если столько человек пропало разом, вопросы начнутся рано или поздно. Политбюро забросали письмами. До Кремля дошло, что население в беспокойстве. Тогда только разрешили писать. Но чтобы без конкретики. И вот мы сидели, чесали лбы: как бы это так изловчиться? Чтоб и цензура пропустила, и чтобы дома поняли, где ты служишь.
Адрес у нас был: «Почтовый ящик Москва 400». И какой-то индекс небольшой — не помню его уже. До родных когда дошли первые письма из этой «Москвы 400», нам пошли ответы: «Дорогой сынок! Как мы рады слышать, что ты теперь служишь в Подмосковье. Папа скоро собирается поросёнка продавать, так он заедет к тебе». Анекдот.
У одного из наших молдаван батька был битый мужичок. Сидел сколько-то лет. И вот он, когда письмо из «почтового ящика» получил, пишет сыну: «Ты мне не пизди, сыночек, про хорошую погоду. Знаю я ваши почтовые ящики. Если сидишь, сиди по-человечески. А если скурвился, то домой лучше не возвращайся».