Меня этот лейтенант тоже осмотрел.
— Да, — говорит. — Психика у тебя немножко взвинчена. В стрессовом состоянии всё время находишься. Будет Ильич тебя осматривать, говори вот так…
В общем, расширил мне диапазон говорения.
Ещё кубинец у нас был. Симпатичный такой парень, жизнерадостный. Мы с ним подружились. Общались каким-то образом. Помню, он рассказывал мне, как он видит светлое будущее коммунистическое:
— Коммунизм, — говорит, — это мучо-мучо комер, мучо-мучо дормир и поко-поко трабахар.
Много есть, много спать и мало работать, короче.
Наши медсёстры ему нравились. Там же жара, они все ходили в халатах на голое тело. Всё просматривалось со всех сторон. Он воспылал сразу же.
Спрашивает меня: как, мол, в любви объясниться по-русски?
Я ему:
— Повторяй за мной: «Я — беременная — женщина».
Он это признание отработал и пошёл объясняться. Медички смеются, руками на него машут, но одна попалась суровая. Как оскорбилась! Пришла к нам разбираться. А они же там сразу смекнули, кто уроки русского ведёт. Знают, что мы с кубинцем этим приятели.
Ну, и воткнули нам по уколу за оскорбление. Очень болезненно было.
Вызывает меня Владимир Ильич на первый осмотр.
— Откуда? — спрашивает.
Я говорю:
— Жена в Ленинграде. Я в армии уже пять лет. Нахожусь в стрессовом состоянии. Нервный тик. По голове клюшкой дали однажды. Боксом занимаюсь, несколько нокаутов было.
А он из Ленинграда. Жена на Кубе вместе с ним, а сын с бабушкой в Ленинграде.
Осмотрел меня. Видит, что я физически крепкий.
— Спортом, говоришь, занимаешься?
— Да!
— Ну, будешь помогать больных водить на процедуры. А там посмотрим, что с тобой делать.
И вот меня один раз привлекли помогать, потом другой раз. Я гляжу: а врач-то этот, Владимир Ильич, с подопечными не церемонится. Удушения проводит, чтоб не рыпались. Ррраз! — и перекрыл кислород одному из больных. Мне не по себе стало. Уже чуть ли не на сторону этого больного хотел встать. Владимир Ильич кричит:
— Помогай! Его вырубать надо!
А я замешкался. Не знаю, что делать.
Он мне потом:
— Ты, друг, мне такой нерешительный не нужен. Человеколюбие не хуй тут проявлять. А то нескоро ещё домой поедешь.
После этого я стал помогать действительно.
Там же были настоящие задвинутые, в основном. Одни не жрали ничего — их искусственно приходилось кормить. Другой, наоборот, жрал всё подряд. У тебя изо рта прямо выхватывает. Я сначала думал: «Ну, раз голодный — бери». А тут не в голоде, оказывается, дело.
Помню, в соседний корпус нужно было сопровождать какого-то душевнобольного — через дорогу. И проходила машина. Он, сволочь, как побежит! Хотел броситься под заднее колесо, но промахнулся — головой только ударился в покрышку. А со мной в паре был настоящий санитар, из армии. Советский, подготовленный. Он этому больному сразу пиздюлей надавал, и больше его никуда не водили.